Судьба гусара

Ванька, князь Озерский, ткнул концом карабина в мертвого волка. Вернее – в волчицу… Белую, с сними глазами… Не такой уж она и оказалась большой. И все же, все же… Как-то Денису было не по себе, он все вспоминал тот случай, когда волчица едва не напрыгнула на него, не впилась в горло. Что-то удержало ее… что? Неужто заговоренная бурка, подарок князя Багратиона?

Глава 6

Шел снег. Густой и тяжелый, он падал хлопьями, налипал на ветви деревьев, засыпал сугробами едва видневшуюся дорогу. Взяв вожжи, Денис подогнал лошадь, запряженную в легонький кургузый возок, крытый потертой рогожкою. Такой возок, в случае чего, можно было бы без особенных затруднений вызволить из снежного плена, подтолкнуть, помочь лошадке… Лихой гусар так делал уже не раз, ничуть не жалея, что, оставив обоз, вырвался вперед. Не очень-то хотелось тащиться вместе с неповоротливыми возами!

– Н-но, н-но! Хорошая, – причмокнув, Давыдов проехал еще с версту, а дальше в задумчивости остановил возок у развилки.

Занесенная снегом дорога ползла вверх по пологому холму, голому и почти пустому, поросшему лишь редкими кустами. Отходившая же слева узенькая повертка ныряла в лес – и там-то сугробов навалило куда как меньше.

Денис задумчиво почесал подбородок. Кажется, именно так, лесом, и можно поскорее добраться до почтовой станции, заночевать – не коротать же ночь в чистом поле. Наверное, об этой дорожке и говорили возчики, предупреждая Давыдова, чтоб глядел в оба да вовремя свернул. Гусар и глядел… И свернул, вот…

– Н-но, милая! Пошла!

Весело заскрипел под полозьями снег, и в самом деле, не такой густой и плотный, как на открытой местности. Лошадка неспешно трусила мелкой рысью, Денис что-то напевал да поглядывал по сторонам, искренне восхищаясь настоящей финской чащей! Угрюмые, покрытые белыми хлопьями ели стояли плотной стеной, кроны высоких сосен закрывали небо. Тяжелые ветви качались на ветру, словно руки суровых лапландских колдунов, о которых Давыдов слышал еще в петербургских салонах, где его и застало известие о начале русско-шведской войны.

Лихой штабс-ротмистр был скор на сборы – и вот уже снова мчался на войну, начавшуюся с соизволения Наполеона, после Тильзита натянувшего маску друга России. С такими друзьями никаких врагов не надобно! Хотя что-то получить, воспользоваться случаем – почему бы и нет?

Гусар ухмыльнулся в усы и невольно передернул плечами – больно уж суровым казался этот густой финский лес. Нет, никакая не Лапландия, там и вообще, говорят, леса нет, одна тундра да эти самые колдуны-нойды. И олени еще. Лопари их кровушку и пьют себе в удовольствие… говорят, что не только оленью. Да что с них взять? Дикий народ – самоеды.

– Н-но, залетная! Н-но! Давай-ка поднажмем. Поспеть бы до станции дотемна.

Верный ординарец Андрюшка что-то занемог, как видно, простудился, и Давыдов счел за лучшее оставить его пока с обозными – мало ли что? Времена военные, какое-то время можно обойтись и без слуги. Оставил, а теперь жалел. Вдвоем-то все было бы веселее.

Быстро сделалось темно, так что уже почти и не разглядеть дороги. Вот ведь приключение! А еще каких-то три дня назад Денис лихо отплясывал мазурку на балу у одной высокой особы. Да, были там девы – ах…

Причмокнув, гусар мечтательно прикрыл глаза… И едва не вылетел из возка! Проворная лошадка его вдруг неожиданно встала.

– Эй, эй, милая, что? Неужто волки?

Выбираясь в снег, штабс-ротмистр на всякий случай прихватил с собой пистолеты. Встречаться с волками не очень-то хотелось, особенно после приснопамятных событий в Восточной Пруссии. Вот там уж были волки так волки! Особенно – та белая волчица… Больше года прошло с того времени, а вот поди ж ты – в памяти все, как вчера. Ворюги-интенданты все же пошли под суд… правда, не все. Высокопоставленные их покровители даже легкого испуга не испытали. Что ж…

– Тихо, милая, тихо…

Погладив конька по гриве, Денис настороженно огляделся, прислушался. Никто не выл, ни близко, ни в отдалении, да и лошадка стояла себе смирно, не храпела, ушами не прядала, глазами испуганно не косила. Значит, слава богу, не волки… Да, господи!

Гусар вдруг расхохотался, рассмотрев, наконец, причину столь резкой остановки. Просто дорожка снова раздваивалась. И снова приходилось выбирать.

– Ах ты, моя умница-каурка, ух… Ужо доберемся до станции, задам тебе овса. Поди, любишь овес-то, ага?

Успокоив лошадь, молодой человек прошелся по поверткам, забрался обратно в возок и решительно повернул налево. Колея там выглядела куда более укатанной, видать, немало саней проезжало… в отличие от той дорожки, что справа. Там и вообще колеи почти не видать.

– Н-но, каурая! Думаю, уж немного осталось.

Да уж, немного, По рассказам обозников – еще версты две… ну или три – так как-то.

– Давай, милая, поднажми! Н-но!

Давыдов хлестнул лошадь вожжами – не очень-то хотелось ночевать в лесу. Слишком уж неприветливо тот выглядел, угрюмо как-то. Да и финны… они как-то больше шведов поддерживали, те еще хитрованы.