Читаем Судьба генерала полностью

Тот, побледневший, гордо выпрямился и посмотрел прямо в глаза императору. Трость застыла в воздухе. Дрогни лорд Уитворт, попытайся прикрыться руками от удара — и взбешённый Павел Петрович избил бы английского посла до полусмерти, однако дипломат хотя и испытывал страх, но не отводил взгляд и демонстрировал полное презрение к нависшей опасности. Царь взвыл, как сотня разгневанных гиен, и, схватив уже обеими руками тяжёлую толстую трость, переломил её о своё колено.

— Если вы сегодня же не покинете пределы моей империи, то завтра я вас посажу в крепость и велю сечь кнутом, пока вы не подохнете, как собака! — прорычал Павел Петрович, отшвыривая обломки трости и резко поворачиваясь на высоких, как и у всякого коротышки, каблуках.

Песок визгливо скрипел под ногами тяжело и быстро ступающего царя. За ним засеменили проворно генералы, фрейлины, пажи. Вокруг английского дипломата на много метров вокруг образовалось мёртвое пространство отчуждения. Парк быстро пустел. Только два тайных агента, которые следили за ним от самого его дома с сегодняшнего утра, одетые в неприметные серые кафтаны и чёрные треуголки, продолжали как ни в чём не бывало рассматривать беломраморные статуи Летнего сада. Лорд Уитворт перевёл дух. Его фрак был мокрым на спине. По впалым щекам от висков текли две струйки пота. Демарш дорого ему стоил. Вскоре и он удалился широкими шагами. Его большая карета с причудливым гербом на дверце понеслась по улицам Петербурга.

<p>5</p>

Вскоре посол уже поднимался по широкой беломраморной лестнице особняка своей многолетней любовницы Ольги Александровны Жеребцовой, сестры последнего фаворита Екатерины Великой Платона Зубова. Карл Уитворт уверенно шагал по роскошно убранным комнатам. Он вошёл в небольшую гостиную, обставленную белой лакированной мебелью, произведённой в знаменитых французских мастерских братьев Жакоб, украшенную по последнему слову моды того времени золотым или из чёрного дерева орнаментом, состоящим из многочисленных древнегреческих шлемов, копий, щитов, сфинксов, грифонов, лебедей и фавнов. Сама же хозяйка возлежала на великолепной бело-золотой кушетке как богиня, на время покинувшая Олимп и спустившаяся осчастливить простых смертных. Шмиз из белой полупрозрачной ткани с огромным вырезом обнажал роскошные плечи и почти всю грудь, щедро одаривающих мужчин ослепительной красотой. Тёмно-русые волосы были собраны в пучок и заколоты длинной декоративной иглой а ля грек. С удовольствием следуя прихотям «нагой» моды, мадам Жеребцова давала возможность немногочисленным посетителям её салона любоваться собой, уверенная, что ей, как и Афродите, стыдиться своей ослепительной красоты не пристало. Два молоденьких восторженных юнца сидели на пуфиках у её ног. Один из них читал французские стихи. Другой просто пожирал богиню глазами.

Смутившись при появлении англичанина, юные поклонники поэзии и русской Венеры вскоре откланялись. Когда они остались одни, Ольга Жеребцова рассмеялась.

— Ты просто испугал моих племянников.

— А не многовато ли их у тебя?

— Да нет, — снова залилась смехом Ольга, — русские семьи многочисленны, у нас очень много родственников.

— Ну, ладно. Бог с ними, с твоими родственниками, — проговорил лорд Уитворт, присаживаясь с краю на кушетку и целуя ей руку. — Я только что разговаривал с Павлушей.

— И ты предстал перед его сумасшедшими очами в таком виде? — воскликнула Ольга.

— Ага. — Весело потирая руки, лорд вскочил и прошёлся по гостиной. — Я довёл его почти до помешательства. Сегодня же мне придётся покинуть Петербург, но я своего добился. Теперь всё английское будет для нашего коронованного уродца как красная тряпка для быка. Он со своим «сумасшедшим Федькой» (так они звали вслед за Екатериной Великой Фёдора Ростопчина, ведающего у Павла внешней политикой) кинется осуществлять самые дикие планы, сближаясь с Бонапартом и угрожая нам войной.

— Зачем тебе это надо? Ведь ты посол Англии, а не Франции, ты, часом, сам не тронулся? — Ольга повертела у виска красивым пальчиком с длинным лакированным ногтем.

— Глупенькая! Политика, Оля, любит, как и военное искусство, обходные манёвры. — Уитворт снова подсел к хозяйке дома. — Для Англии, как и для России, просто необходимо убрать Павла. Нарыв должен созреть, а мы те хирурги, которые его вскроют недрогнувшей рукой. Вот для его созревания я и повысил температуру наших межгосударственных отношений. То, что он повернул к французам, очень опасно. Представь: огромное русское войско, да ещё и французский корпус, а во главе этой армии стоит гениальный полководец — Наполеон. Со времён «Великой армады» в шестнадцатом веке, когда только по милости Божьего провидения испанские корабли не достигли нашего острова, Англия не была в такой опасности, как сейчас.

— Но у вас же огромный флот. Как они до вас доберутся?

— Через Индию, дорогая. Путь к сердцу Британской империи ведёт через Индию! А как тебе известно ещё из детских уроков географии, через Россию можно посуху дотопать до алмаза в нашей колониальной короне. Если план Индийского похода осуществится, нам конец!

Перейти на страницу:

Все книги серии Русские полководцы

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза