Читаем Судьба генерала полностью

И тут ловкий англичанин подхватил под локоть императора и увлёк его на боковую дорожку сада, одновременно сделав стеком жест свите оставаться на месте. По всем придворным законам это была неслыханная наглость. Открыв рты, генерал-адъютанты, статс-дамы, фрейлины и камер-пажи с замиранием сердца ждали, что же сейчас последует. Но две фигуры, одна низенькая, плотная, Павла Петровича, и высокая, стройная, лорда Уитворта, медленно удалялись. Мерно рокочущий по-французски голос английского посла звучал всё глуше и глуше. И ничего не происходило.

А дело в том, что Павел Петрович был патологическим трусом и, когда его гнев натыкался на решительный отпор, поджимал хвост. Однажды во время смотра одного из гвардейских полков император разгневался по пустяку и поднял свою трость, чтобы ударить офицера. Тот громким голосом отдал команду своим солдатам: «Заряжай!»

— Извините, а почему вы отдали эту команду? — спросил вежливым голосом царь, хотя секунду назад рвал и метал.

— Разве? — невозмутимо ответил офицер. — Я, наверно, обмолвился. Отставить заряжать ружья, — добавил он.

Павел Петрович осмотрел с опаской строй солдат, автоматически исполнявших любую команду, поблагодарил офицера за верную службу престолу и быстренько удалился. Правда, вскоре разжаловал офицера и сгноил в каземате Петропавловки.

Так и сегодня, когда лорд Уитворт невозмутимо взял его под руку и повёл по аллее, непринуждённо беседуя, император просто испугался.

«Чем же вызвана подобная бесцеремонность? — спрашивал себя Павел Петрович. — Что-нибудь произошло, о чём мне не успели донести? Что-то же за этим кроется?!»

И император решил отложить гнев до более подходящей минуты. А теперь склонил голову и слушал английского дипломата, который в одном из своих перехваченных тайными агентами царя писем своему правительству называл российского императора сумасшедшим. Павел Петрович сильно гневался по этому поводу и потребовал от английского кабинета сменить посла. Но тот всё никак не покидал такой гостеприимный Петербург, а сейчас вдруг предпринял столь неслыханный в дипломатической практике демарш.

— Ваше Величество, — разглагольствовал лорд Уитворт нахально, — ваше неприятие последнее время английской политики основано на недоразумениях и на кознях ваших не в меру честолюбивых советников (это он намекал на Ростопчина, фактически возглавлявшего в тот момент Коллегию иностранных дел). Поверьте мне, у нашего кабинета нет никаких скрытных, враждебных вам планов.

— А Мальта? — хрипло спросил император.

— Послушайте, мы в интересах всех наших союзников, в том числе и России, ведём на Средиземном море ожесточённую борьбу с французской революционной заразой. Мальта нам нужна как плацдарм для действий нашего флота во всей западной части моря. Вам же Мальта понадобилась, если можно так выразиться, чисто платонически.

— Что значит платонически? — опять задыхаясь от нахлынувшей новой волны гнева, просипел Павел Петрович. — Вы что, забыли, что я Великий магистр Мальтийского ордена?

Лорд Уитворт иронично посмотрел на императора. Так обычно взирают взрослые люди на маленьких детей, забавляющихся вознёй с оловянными солдатиками.

— Господи, Ваше Величество, вам разве не надоело ещё играть в эти игры, в мальтийских рыцарей? Ну это же несерьёзно. Я с вами беседую о важнейших вопросах мировой политики. А вы… — Англичанин откровенно насмехался над царём.

Павел Петрович тяжело задышал и уже открыл рот, чтобы разразиться гневной тирадой. Но в этот момент обнаглевший лорд махнул рукой, словно затыкал глотку императору, и быстро добавил:

— Ну, если вам так нужна база в Западном Средиземноморье, то возьмите вместо Мальты Корсику. Моё правительство не возражает.

Русский царь был хоть и вспыльчивым человеком, но отнюдь не дураком. Коварное предложение англичан явно метило в тайные переговоры русских и французских дипломатов, которые велись на территории германских государств в это время. Если бы Наполеон, первый консул Французской республики, корсиканец по происхождению, узнал бы о претензиях русских на его родину, то ни о каких переговорах и речи не могло бы быть.

«Пронюхали всё-таки, — пронеслось в голове у Павла Петровича, — и теперь эти английские лавочники решили совершенно бессовестно надуть меня, своего союзника, проливавшего за них свою кровь в Голландии, Италии и на островах Средиземного моря».

— Не выйдет!!! — заорал император, наконец-то отдаваясь волне восхитительного гнева, накрывшей его с головой. — Ты что, долговязый ты фрачник, якобинский пособник, меня и вправду за дурака, за сумасшедшего принимаешь? Совершенно с наглым видом забираете у меня из-под носа то, что принадлежит мне по праву, и милостиво суете то, что вам отродясь и не принадлежало? Да как смеешь ты, галантерейщик вонючий, разрядившийся как обезьяна, скоморошничать у меня под носом, издеваться над самим царём русским? — Павел Петрович высоко взмахнул тростью, чтобы ударить дипломата.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русские полководцы

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза