Судьба генерала

А тем временем бой у Шевардинского редута становился всё ожесточённее. Пехотинцы в синих мундирах 5-й французской дивизии под командованием генерала Компана, которого сам Наполеон называл мастером по взятию редутов, ворвались в деревеньку Доронино, вытесняя русских егерей, ведших ожесточённый огонь из широко развёрнутых цепей, и взобрались на стоящий всего в двухстах пятидесяти шагах от русских позиций курган. И через полчаса отсюда уже вела огонь французская батарея, а 61-й линейный полк дивизии Компана шёл на приступ редута. Гордые тем, что им первым доверил император начать великую битву, французские пехотинцы шагали под барабанный бой с устрашающей невозмутимостью. Многие офицеры и ветераны-рядовые этого прославленного полка сражались ещё в Египте под началом их маленького капрала, как они любовно называли генерала Бонапарта.

Пехотинцы дивизии Компана из 61-го полка пробежали под непрерывными картечными залпами шестьдесят шагов, которые их отделяли от редута, и сцепились врукопашную с пехотой уже ставшей знаменитой 27-й дивизии Неверовского. Она и здесь оказалась в первых рядах. Однако натиск французов был так мощен, что через полчаса они вытеснили русских артиллеристов и пехоту с редута и уже стали поворачивать захваченные орудия против их бывших хозяев, как раздалась мощная барабанная дробь. Русские батальоны остановились и быстро перестроились. Перед ними показался коренастый генерал в тёмно-зелёном мундире с густыми рыжеватыми баками и пронзительными карими глазами, в чёрной треуголке и с длинной шпагой в руке.

— Вы что же меня позорите, братцы? — обратился генерал Неверовский к своим солдатам, смущённо отводившим глаза. — Подумаешь, эка невидаль, французов всего-то в три раза больше. Да мы под Красным разбили три корпуса кавалерии Мюрата, а там их было в десять раз больше, чем нас. Вы и под Смоленском дрались, как львы, а там их было в двадцать раз больше. Так чего сейчас-то опешили? Нет, голубчики, так не пойдёт. Вы уже зарекомендовали себя перед всей нашей армией героями, так извольте подтверждать сбою славу и в этом бою. Живей стройся батальонными колоннами, командиры и ветераны — в первые ряды, музыканты играй, песенники запевай! Покажем же этим нехристям, что мы в бой как на праздник идём! — И сам встал впереди одной из колонн.

И тут случилось то, что потом все, кому судьба дала возможность дожить до седых волос, вспоминали как чудо: Тарнопольский, Симбирский, Одесский полки пошли в атаку с музыкой и песнями. Даже французы на редуте затихли, вслушиваясь в странные для поля боя звуки.

   — Господи, они песни поют! — проговорил с ужасом молоденький французский офицер из третьего батальона 61-го полка, засевшего на редуте.

И ни ожесточённая канонада французских орудий, ни ружейная пальба в упор не заставила замолчать лихие русские песни. В эту удивительную атаку вместе со всей дивизией Неверовского шёл и прапорщик Муравьёв, который хотя и был послан на редут для наблюдения и со строгим указанием ни во что не вмешиваться, но не мог стоять в стороне от могучего порыва русского духа. Он вспоминал эту фантастическую атаку с песнями под свист картечи из вражеских орудий всю свою долгую военную жизнь, и она стала для него мерилом воинской отваги и бесстрашия. Весь третий батальон 61-го линейного полка дивизии Компана остался на редуте. Никому не удалось уйти. И когда на следующий день Наполеон лично проводил смотр этого полка, он недоумённо спросил:

   — А где третий батальон?

Командир дивизии, потирая старый длинный шрам на скуле, мрачно ответил:

   — Он там, на редуте, — и показал на покрытый чёрным трауром развороченной земли и пороховой гари курган у деревни Шевардино, ставший на вечные времена памятником русской славы и могилой для завоевателей.

Вскоре, поддерживая атаку пехотинцев Неверовского, во фланг дивизии Компана ударили русские драгуны с оранжевыми погонами на плечах при поддержке русской артиллерии. Всё это заставило остатки 61-го полка ретироваться с поля боя. Вскоре стемнело. Генерал-майор Горчаков, племянник великого Суворова, лично поблагодарил и пожал руки главному герою этого боя: генералу Неверовскому, а также офицерам, принимавшим участие в контратаке на редут. Среди них был и Николай Муравьёв.

— Господа, благодарю за инициативное, умное руководство боем, — проговорил, прохаживаясь у костра, скрытого от глаз вражеских артиллеристов за курганом, стройный молодой тридцатитрёхлетний генерал. — Благодаря вашей отваге и находчивости мы выполнили нашу задачу: держим редут до ночи, через несколько часов получим приказ к отходу, а пока будьте начеку, французы сделают всё, чтобы с нами расквитаться за понесённый ими конфуз.