Судьба драконов в послевоенной галактике

– Не, Наталья Алексеевна, так не годится. Здесь жить нельзя. Это – не для жизни, это – для разврата.

– Иди, – засмеялась Наталья Алексеевна, – и не вздумай шарить по стенам… санузел здесь же… Упаси тебя боже в коридор вышмыгнуть и по квартирам шастать.

– Что так? – невинно спросил Тарас, нагло глядя на Наталью Алексеевну.

– Не-льзя, – четко, вразбивку, как прыгуну в пещере, сказала Наталья Алексеевна.

– Иэх! – Тарас махнул рукой и вошел в комнату.

Наталья Алексеевна закрыла за ним дверь.

– А мне туда? – я показал на соседнюю дверь.

– Как хочешь, – тихо сказала Наталья Алексеевна, и я поразился ее просящему виноватому взгляду.

Я смешался. Дотронулся до второй двери. Пальцы мои ощупывали засохшую потрескавшуюся краску.

Наталья Алексеевна улыбнулась:

– Тебе не нравится здесь?

Рукой она провела по горлу.

– Нет, почему, очень нравится… Очень, очень нравится…

Наталья Алексеевна, все так же виновато, отстегнула верхнюю пуговицу на платье.

– Жека, – тихо сказала она. – Что мне сделать еще, чтобы ты меня понял? Жека, я ведь из-за тебя к прыгунам пошла – черта ли мне в этом… – она поморщилась, – хаме…

Она быстрее и быстрее расстегивала платье.

И тут мы услышали резкий, хлюпающий звук.

– Вот гад, – засмеялась Наталья Алексеевна, – выполз в коридор… Ну, туда ему и дорога…

Наталья Алексеевна засмеялась все тем же клекочущим смехом.

Мне стало не по себе.

– Может, крикнуть его? Выйти в коридор? – лепетнул я.

– Пошел он, – разозлилась Наталья Алексеевна, – нужно слушать старших. Чему быть – тому не миновать. Он еще в пещере нарывался.

Она сбросила платье на пол.

– Жека, – она положила руку мне на плечо, – ты что? Жекочка? У тебя что, еще никого не было?

– Почему не было, – сказал я и притянул к себе Наталью Алексеевну, – была.

"Мэлори, Мэлори, Мэлори", – заколотило в висках.

Я поцеловал Наталью.

– Жека, – она прижалась ко мне, – Жека… Хороший мой, милый… Не нужны тебе отпетые… Ты там погибнешь, слышишь, погибнешь. Я устрою тебя. Будешь преподавать. Слышишь? У меня есть возможность…

Я гладил ее по спине, обнимал, удивляясь тому, как быстро женщина становится голой.

Вдруг раздался оглушительный вопль.

Я отшатнулся от Натальи.

– Вот сволочь, – просто сказала она, – я же его предупреждала. Не шастай по коридору.

– Ну, ему, – тупо произнес я, – наверно, обидно стало… Мне можно, а ему…

Вопль повторился. Наталья надела платье на голое тело, застегивая пуговицы, поинтересовалась:

– Ты что, готов был поделиться с товарищем?

– Нет, – я покраснел, – что вы? Как вы могли? Нет… Я другое хотел сказать…

– Ааа, – орал, надрывался внизу Тарас, – ааа, не хочу…

– Ну пойдем, – сказала Наталья Алексеевна, – полюбуемся.

Она подошла к сундуку, достала из-под войлочной подкладки хлыст.

Мы вышли в коридор. Спустились по деревянной лестнице вниз.

Я вздрогнул и едва не бросился бежать обратно. Все двери были распахнуты, и коридор был полон жильцами – уродливыми рептилиями, неудавшимися драконами, драконами-недоделками. Над распростертым, перемазанным бледноватой прозрачной слизью Тарасом нависало жабообразное, огромноротое, похожее на глазастую квашню существо.

Тарас вопил. И было отчего: сладостно постанывая, существо поливало его своей слюной…

– Зоинька, – прикрикнула Наталья, – на место. У меня – хлыстик.

– Поздно, Ташенька, – нежно проворковало существо, – я его уже обработала.

– Обсмердила как надо, – пророкотал кряжистый, с раздувающимся горлом варан.

Глаза у Зоиньки затянулись сладострастной поволокой, схожей со слюной, лившейся у Зоиньки изо рта.

– Стас, – позвала Наталья. – Ты-то что смотришь?

– А Стас, – сказал варан, и я узнал голос, раздавшийся из-за двери с час тому назад, – вообще оборзел. Мусорку не вынес.

"Стас, – вспомнил я сержанта, – "борец"… Да это же ее бывший…"

Среди рептилий началось неясное движение. Двери хлопали. Жильцы расходились по комнатам. Я увидел Стаса, двуногого ящера с рыжей проплешиной на боку. Он деловито расталкивал обитателей Натальиного дома, и они покорно расходились по комнатам.

Один варан заартачился.

– Ну ты, – сказал он, – тварь бессловесная. Еще пихается.

Стас ощерился и зарычал.

Варан отскочил в сторону.

– Вот именно, – кивнула Наталья.

Стас с силой ударил лапой по хребту варана, тот взвизгнул и пустился бежать со всех лап вверх по лестнице; сверху он крикнул: "Тварюга. Гад. Гадина", – и хлопнул дверью. Стас посмотрел наверх и только лапой махнул. Потом он уставился на меня, и мне стало не по себе от этого взгляда. Сколько раз мы виделись с ним в спортзале, и я уже умел преодолевать отвращение, когда видел его, или когда боролся с ним, умелым и сильным, но отвратительным…Странная, покорная ненависть читалась сейчас в его взгляде .

– Аа, – вскрикнул в последний раз облитый жабьей слюной человек.

Инстинктивно я схватился за руку Натальи Алексеевны. Стас зашипел. Наталья мягко высвободила руку. Зоинька всосала свисавшую прозрачной бахромой слюну в свой широкогубый рот.

Вместо Тараса перед нами стояло шестиногое клешнятое желеобразное существо, напоминающее полурасплавленного, но живого краба.

Из невидящих буркал существа текли слезы. Клешни чуть подрагивали.