Судьба драконов в послевоенной галактике

Я замолчал… Самое главное нельзя было сказать словами. Я вспомнил Гордея. Он однажды донимал своими расспросами провинившегося и вдруг брякнул: "Ты,ебте, запомни: ученый только тот ученый, кто не может обходиться без математики, без, ебте, чисел, а человек только тот, кто не может обходиться без слов… И только самые, самые, ебте, настоящие ученые и люди умудряютсся обходиться без слов и без чисел, но ты не ученый и не настоящий человек, ты, ебте, вор…"

– Да, – сказал я, – у меня была девушка. Еще там… наверху… И я понял… из-за нее. Я не хочу говорить "благодаря"… я ее погубил… А погубив, понял, что главное – убить дракона, все остальное…

Троллейбус остановился. Вошли еще люди.

– Побоку…

– Из пещер набегают, – услышал я краем и насторожился.

Но разговор двух пассажиров потек, потянулся в другую сторону. Они были со стройки, беседовали о "новеньких", о сложностях на разводе, и я перестал прислушиваться.

Мне не понравилась это вот фраза – "из пещер набегают": пещер здесь поблизости не было. "Чего не случается", – подумал я.

Следующая остановка была наша…

Мы вошли в библиотеку.

– О, – обрадовалась библиотекарша, – только что Степан заходил, взял книжку "De moribus Ruthenorum…О мане падме кум, о!" и ушел…

– Что это, – изумленно спросила Кэт, – морибус и падме кум?

– Не знаю, – пожала плечами библиотекарша, – что-то инопланетное. Есть и перевод… Кажется, – она порылась в картотеке, – это значит: "мост, превращающийся под ногами пешеходов в пропасть… мост-ловушка". Ну, ваш Степан, – она улыбнулась, – на всех языках… Это так приятно… Ведь никто, никто не читает в нашем секторе. Только вы с Кэт, Степа, ну, де Кюртис, Миша зайдет иногда.

– Степа, – спросил я, – сказал, куда он пойдет?

– Нет, – удивилась библиотекарша, – нет… Я решила, что он домой пойдет…

Мы вышли на улицу.

Прошлись по туннелю к седьмому болоту…

– Кэт, поезжай домой, позвони в Контору и начальнику школ, может, он с координатором свяжется, а я загляну к "псам"…что-то мне…

– Да, – Кэт вцепилась мне в рукав, – мне тоже, мне тоже.

– Поедешь сама? Или что?

– Мне страшно, – Кэт все стискивала мою руку, – мне очень страшно.

– Поехать с тобой?

– Нет, что ты… Не совсем же я…

Я посадил Кэт в троллейбус и пошел к участку. Здесь совсем близко была "столовая", площадь развода, стройки… Я знал, что это совсем не те места, в которых я бродил, сбежав из маминой лаборатории, но странное чувство не покидало меня: все это уже было, было, нужно только вспомнить.

Я миновал троллейбусную остановку.

Две женщины беседовали у витрины замшелого магазинчика. Одна из них держала в руках сумку. Из сумки торчала палка твердокопченой колбасы. Я проходил мимо и услышал обрывок разговора: "…И на тренажер не похож…"

(…Неводом слуха ведешь по чужим разговорам, и попадаются рвущие, режущие сеть осколки чужих бесед…)

Я подошел к женщинам.

– Простите, – поинтересовался я, – вы говорили о каком-то тренажере или о ком-то, кто похож на тренажер?..

– Да, – охотно пояснила женщина с палкой колбасы, – на стройку залетело тут одно чмо болотное, а там – ребята – ну и поработали… Еще, наверное, работают… Что с вами? – обеспокоилась женщина.

– Ничего, – ответил я, – это – мой сын.

***

Степана привезли в санчасть. Я видел его растерзанное, истоптанное, разорванное тело. Я видел его крылья, обвисшие, волочащиеся по земле. Степан тихо поскуливал, постанывал. Он не разрешал себе орать от боли. Я опустился перед ним на колени, я обнял его огромную безобразную голову.

– Степушка, – забормотал я, – если тебе больно – кричи, Степушка…

Я прижимал к себе его голову – и никто из санитаров не мешал мне, потому что сделать ничего было нельзя…

– Папа, – прохрипел Степан, – извини… Извини меня… За что…ненавидят… я… хотел… уйти… тихо…

Он вздрогнул, и я почувствовал, как отяжелело и одеревенело его тело.

– Джек, – меня тронули за плечо, это был Георгий, – Джек… уж все… все… Пойдем…

…На совете ветеранов-"отпетых" меня ждали. Начальник школ пожал мне руку. Джером спросил:

– Что с Кэт?

Но я даже отвечать не стал. С болвана чего спрашивать?.. Совет – скучное дело, но скука порой помогает. Я сидел, откинувшись на стуле, чуть прикрыв глаза. Разбирали дело троих, убивших Степана. Их дело было чистое. Они ведь не знали, что он не ящер. На тренажер Степан никак не походил… Ну и что? В санчасти таких тоже не бывало. А что говорил по-человечески – так еще опаснее, страшнее… Я чуть-чуть приоткрыл глаза. Парней наказывать было не за что… Не за что… Начальник школ нагнулся ко мне:

– Ребята хотят в "отпетые"… Они готовы выдержать экзамен… Любой…

Не открывая глаз, я усмехнулся:

– Так уж и любой… Они что думают… – я помолчал, потом добавил: – Степан мог заклевать десять таких, как они…

– Это конечно, – осторожно согласился начальник школ, – это разумеется… Я только хочу узнать: если ребята выдержат экзамены, ты будешь против?

Я чувствовал, как улыбаюсь, как тянется влево и вверх угол рта.