Судьба чемпиона

— Теперь нет, не задурю. Сказал же,— с языка чуть не сорвалось «тебе» — не посмел; хотел сказать «вам» — не сказалось.

— Зови и ребят! Да только двигатель проверь. Не подвёл бы!

— Двигатель проверю, а и откажет — не страшно. У меня на этот случай парус есть, а ребят натаскаю ставить его, убирать и складывать.

Утром в воскресенье погода была ненадёжна: со стороны Кронштадта набежали кучево-дождевые облака, спеленали солнце. Грачёв, поёживаясь от сырой прохлады, спустился к заливу, расчехлил катер — белый с игривым названием «Смышлёный». Уткнувшись тупым носом в песчаный берег, он резво качался на волнах. Зиму «Смышлёный» стоял на берегу на деревянных колодках, зачехлён и смазан, а едва Финский залив освободился от ледяных торосов, Грачёв по просьбе Очкина осмотрел его, сделал пробные прогулки, подготовил к летнему сезону. С наступлением тепла они с Очкиным несколько раз плавали по Финскому заливу, огибали Кронштадт, проходили Ломоносов, Петродворец и дальше, описав дугу, приближались к Ленинграду, и уж затем, держась северного побережья, возвращались в Комарово.

Сегодня Грачёв с тревогой поглядывал на небо. Дождя не обещали, но облака быстро летели над серой рябью залива. На востоке они образовали тучу, и солнце лишь изредка снизу пробивало её толщу и мощными золотыми столбами упиралось в купол неба.

Вот и лето в разгаре, а настоящего тепла у невских берегов ещё не видели, холодом дышат датские проливы, ветер гонит и гонит по небу дождевые тучи. По прогнозу ожидался ясный день. Где же он?

Участники экспедиции накатили разом: на служебной «Волге» прибыла семья Очкиных; вслед за ними подъехали на собственном «жигуленке» мать и сын Мартыновы; и немного позже, с одной электрички, дружной ватагой скатилась с песчаного холма молодёжь — во главе с капитаном. «При полном параде,— подумал Константин, выйдя из капитанской рубки и оглядывая брата в идеальной, горящей золотом погон и пуговиц офицерской форме.— У него, верно, нет цивильной одежды. Сказал бы мне».

— Дядя Костя! Я с вами — на мостик! — кричал Роман.

— И я! — бежал вслед за ним Юрий. К трапу подходила и Галина. Она была в длинной, замшевой песчаного цвета юбке, в таком же жакете; на руке светло-коричневый под цвет волос плащ с капюшоном. Вадим протянул ей с катера руку, но она, легко отстранив её, вбежала на борт. И Костя-капитан подал ребятам команду: «Убрать трап!»

Катер, описывая плавный полукруг, лёг на курс. Впереди, над тем местом, где должен быть Кронштадт, показались светлые облака. Отражая лучи ещё неяркого в эту пору солнца, они воспламенили верхушки волн серебряной ослепительной рябью. Грачёв весь был поглощён управлением катера; не видел, что происходило в кабинах и на палубе. Справа от него сидел Роман, слева — Юрий. Счастливые, они во все глаза смотрели вперед и каждый из них чувствовал себя капитаном.

Грачёву было хорошо с ребятами. В общении с Романом и Юрой он не только занимал время, но и удовлетворял ещё какую-то высшую потребность души: как бы утверждал себя среди людей.

На палубе возле бортиков — слева и справа — никого не было. И на переднюю палубу — там принайтованы к полу две лавочки и могли ещё стоять два-три человека — никто не выходил. «Женщины в кают-компании,— подумал Грачёв,— а Очкин и Вадим зашли в спальный салон, там Очкин, наверное, открыл бутылку».

Берег за кормой едва виднелся, а впереди по курсу крепость-остров хотя и приблизился, но был ещё далеко, и дома, и береговые укрепления едва различались.

— В море вышли,— объявил ребятам Грачёв.— Не страшно вам?

— Тут везде Финский залив,— заметил Роман.

— Нисколечко не страшно,— заверил Юрий.

— Это он так называется — залив,— продолжал стращать капитан,— а чем не море! Северное, суровое. Тут если вправо свернём — в Балтику выйдем. Там штормы, крутая волна — ой-ей-ой!..

— Дядя Костя! — придвинулся Роман.— Дай штурвал. Я сумею.

— Нет, Роман. Штурвал я тебе не дам. Волна свирепеет. Вон видишь — всё круче забирает. Подставишь бок — катер словно щепку опрокинет.

Ребята нахмурились: да, конечно: катером управлять — дело нешуточное. С восторгом смотрели они на дядю Костю. И чего он только не умеет делать!

Облака над островом Котлин сумрачно-лиловые, сверху они подрумянились, будто пирожки на огне; длинной и нестройной чередой тянулись к Ленинграду. На глазах разделялись, рвались на части, а там и вовсе растворялись в прозрачной синеве неба. Света становилось больше. Ветер стихал. Но странное дело: движения воздуха почти не слышалось, а волны вздымались всё выше, их бег становился резвее.

— Вон-вон! — показал Грачёв ребятам,— блестит полоска. Там катера и лодки. Туда пойдём. Там мелко, можно стать на якорь. Рыбу ловить будем.

Развернул катер, взял новый курс. На палубе появились пассажиры. Вера Михайловна, Ирина и Варенька, заглянув на мостик, поприветствовав ребят и капитана, прошли к носовым лавочкам. Справа к окну рубки подошли Вадим и Галина. Вадим был навеселе. Фуражку сдвинул на затылок, волосы взъерошены.

— Капитан! Умерил бы качку! Женщины в кают-компании стол накрыли.

— Постараюсь.