Судьба амазонки

– Я знаю, что, когда вернусь, увижу Ортрун на стенах, а некоторые предпочитают встречать меня в постели со странниками…

Удар попал точно в цель.

– Зачем ты так? Ведь знаешь, как невыносимо в разлуке! Тебе ли говорить?!

– Хочешь его увидеть? Может, отпустить тебя ненадолго, пока ты меня окончательно не съела? – Архелия сделала вид, что размышляет.

В глазах Хельги блеснула надежда.

– Ну ладно! Иди уж, только далеко от поселения не отходи.

– А как же я тогда… – начала было охотница, но дочь барона подвинулась на шаг в сторону, и Берт оказался почти за её спиной.

Хельга бросилась к милому с такой поспешностью, что чуть не сшибла его с ног. Возлюбленные страстно обнялись. Берт крепко прижал девушку к себе и, приподняв над землей, легко закружился на месте в вечном танце любви.

– Вот чёрт! Прямо завидно! А ведь не должно уже болеть? – пробормотала Архи, прижав руку к груди и успокаивая некстати напомнившее о себе сердце.

Разобравшись с одной проблемой, дочь барона готова была с удовольствием взвалить на себя другую. Она направилась прямиком к поджидавшим её Тибо и товарищам. Приветствием послужили лёгкие наклоны головы – на большее у них не хватило духа. Собеседники внимательно оглядели друг друга. Архи хотела навсегда сохранить в памяти черты человека, ставшего невольной причиной смерти подруги. Однако неподдельное горе выело свет в глазах мужчины, а мрак заволакивал чело. Могучий воин выглядел совсем потерянным, и предводительница смягчилась.

– Что привело тебя сюда?

Толмач, стоящий рядом со своим господином, бесстрастно перевёл её слова, а затем и ответ Тибо:

– Я пришёл с просьбой об одном снисхождении.

– Странно такое слышать от человека, который однажды уже украл то, что ему не принадлежало.

– Я сполна наказан. Пришёл к тебе сам – можешь распорядиться моей жизнью, как считаешь правильным. Тем более что она мне не очень нужна после смерти Коринн. Мои самонадеянность и дерзость остались в прошлом.

Спутники Тибо не ожидали такого разворота. Они с удивлением слушали своего товарища.

– Себе ты просишь наказания, но оно не вернёт Коринн. А тогда о каком снисхождении ты упомянул вначале?

– Оставь мне дочь, не забирай. Я знаю, что она должна пойти по пятам своей родительницы. Это последний лучик света в моей судьбе.

– Если же я выполню первую твою просьбу и облегчу страдания, отправив в царство мёртвых вслед за Коринн, то кто же будет растить ребёнка? Ты неумело хитришь? Или совсем не думаешь о дочери, как продолжении Коринн на земле? Вижу, горе непритворное, но дитя без твоей заботы и покровительства рано или поздно станет игрушкой в чужих руках. Ведь она так же прекрасна, как и мать, не так ли? Подобную судьбу ты избираешь для девочки?

– Я предпочёл бы смерть, если вы намерены забрать девочку у меня, – Тибо наконец яснее сформулировал собственные мысли.

– Ты разумно поступил, что приехал, – Архи пожалела рыжеватого богатыря. – Мы оставим тебе дочь. Могли бы и забрать. Поверь, никакая охрана не помешала бы нам это сделать. Мать – отступница, и дочь должна пройти её путь или умереть, чтобы снять проклятие богини.

Она почувствовала горячий порыв воина и опередила его возражения. Она сделала знак, успокаивая Тибо.

– Коринн сделала неправильный выбор, но искупила вину, шагнув в бездну и прервав своё роковое чувство. Дочь жива: Богиня не приняла лишнюю жертву. Девочка прощена и останется у тебя.

Ликующий Тибо упал перед Архи на колени и обхватил её ноги своими громадными ручищами. Радостный рокот его смеха заглушил все остальные голоса. Девушки встревожились, увидев неподобающее поведение гостя, и схватились за мечи, но предводительница жестом остановила их. Потом осторожно коснулась головы великана.

– Встань. У нас одно горе. Я лишь донесла до тебя волю Луны. Она подарила тебе дочь, но и ты должен вернуть ей одну вещь… Очень опасную вещь. Ею владеют только посвящённые, я даже представить себе не могу, что будет, если она останется в вашем роду.

Воин тяжело поднялся и внимательно слушал повелительницу. Архелия указала на золотой нагрудник на своей шее.

– Такой же был у Коринн. Это сильный амулет, оберегающий нас, но горе тому, кто не готов к служению ему.

Тибо стоял в нерешительности. Он не знал, что ответить, потому что ритуальная лунула была положена в захоронение вместе с остальными предметами, принадлежавшими Коринн при жизни. Тревожить прах любимой воин не решался. Он справедливо рассудил, что вреда закопанный в землю знак принадлежности к клану женщин-воительниц принести не может, и уклончиво ответил:

– Не могу припомнить, был ли он среди доспехов супруги… Кажется, нет.

– Если найдёшь, лучше верни, – посоветовала Архи, не почувствовав подвоха.

– Хорошо. С твоего разрешения, я откланяюсь. Так скучаю по дочурке!

При последних словах гостя из тёмного дверного проёма дома повелительницы выбежала маленькая девочка. Она бросилась к Архелии и обняла свою мать крепко за ноги, так, как это делал чужак за мгновение до того.

– Моя мама, – она насупилась, и её выразительные чёрные глаза сверкнули ревностью.

Воин благодушно улыбнулся и восхитился: