Судьба амазонки

Коринн заскрежетала зубами: боль, спрятавшая ненадолго свои острые зубы, начала растекаться по телу раскалённым металлом. Вампир смотрел на несчастную с искренним сочувствием. Поколебавшись немного, он предложил:

– Если ты разрешишь, я облегчу твои страдания. Ты уйдёшь к берегам Вечности достойно, не чувствуя боли. Я дам тебе покой, которого ты заслуживаешь.

По щеке красавицы медленно поползла крупная слеза. Сливаясь с каплями крови, она окрашивалась в яркий гранатовый цвет. Коринн глазами молила его о помощи. Она покорно отдавала себя смерти.

– Спи с миром и любовью, – торжественно произнёс он и, наклонившись к шее красавицы, вонзил свои клыки в то место, где ещё слабо пульсировала угасающая жизнь.

Красавица ничего не чувствовала, кроме лёгкого головокружения, уносившего её в бездну, из которой нет дороги назад. С последней вспышкой сознания она смогла прошептать только три слова:

– Прости меня, мама!

Один вампир знал, что за ними последовало гневное: «Но я не хочу встречаться с тобой Там!» Однако, прочитав мысли человека, он погрустнел ещё сильнее. Предательство близких и родных оставляет раны, которые не в силах нанести даже смертельные враги. Страшно, когда в их числе оказывается мать.

33. Возвращение долгов

Архелия в одиночестве сидела у костра, разведённого возле своей расшитой золотом палатки. Старый воин, друг колдуньи, настоял, чтобы лагерь амазонок был похож на те лагеря, что он видел в годы своей молодости, служа более цивилизованным хозяевам. Воительницам понравилась его идея, и вскоре по нехитрым чертежам были пошиты небольшие сборные домики. Девушки, нуждавшиеся в условиях более щадящих, нежели воины-мужчины, были безмерно рады подобию комфорта в дальних переходах. Временное пристанище предводительницы выделялось на фоне простеньких холщовых палаток. Возле входа томилась от безделья часовая. Она от нечего делать изредка бросала скучающий взгляд в сторону устало ссутулившейся спины Архелии.

На сколько хватало глаз, виднелись многочисленные костры грандиозного стана воинов-союзников. Редкие дозорные размеренным шагом проходили то там, то здесь. Дочь барона также поднялась, чтобы проверить посты. Тем более что сон не шёл к утомлённой последними событиями предводительнице. Граф втянул воительниц в очередную военную авантюру, которая грозила окончиться полным крахом. Неумеренные аппетиты Роскви росли как на дрожжах. Одновременно он стремился остановить нарастающую силу армии амазонок. Коварству герцога не было предела, каждую минуту Архелия ожидала от него очередного подвоха.

Дочь вождя неясно предчувствовала нависшую опасность. Беда пришла со стороны, где её давно не ждали. Привычное тяжёлое украшение на шее внезапно огнём обожгло кожу и снова затаилось. Архи схватила нагрудник руками, словно пыталась сорвать его, и замерла с зажмуренными глазами, превозмогая боль. Надежда когда-то увидеть потерянную подругу рухнула в одночасье:

– Коринн… Коринн, зачем же ты?

Архелия не могла более оставаться на месте. Она встала и пошла по периметру своего лагеря, делая вид, что следит за однообразной службой дозорных. На самом деле сорвало её с места ясное осознание страшного факта: Коринн мертва. Ни помочь, ни спасти пропавшую красавицу Архи была не в силах. Коринн сама избрала свой удел. Предводительнице предстояло провести бессонную ночь, а поутру сесть в седло и повести своих людей на врага. Дочь вождя, хранимая загадочным талисманом богини, давно перестала бояться за свою жизнь, но никогда не могла она простить себе смерти доверившихся ей воительниц. Сколько времени прошло с момента страшного известия, Архелия не знала. Она ненадолго присаживалась к костру и вновь шла по кругу, влекомая чувством горькой утраты.

В очередной раз оказавшись у костра, дочь вождя долго и скорбно смотрела на языки пламени. К её ногам бесшумно упала свёрнутая верёвка. Само небо посылало ей знак, воительница подняла голову и заметила на фоне звёздного неба гигантскую тень летучей мыши. Она медленно и бесшумно проплывала в сторону безлюдного участка безбрежного поля. Предводительница снова поднялась и отправилась в путь, провожаемая укоризненным взглядом охранницы.

Архелия ушла на приличное расстояние от лагеря и могла не опасаться быть услышанной. Звуки хлопающих крыльев безошибочно указали ей направление в темноте. Предводительница амазонок остановилась и ожидала появления глашатая смерти. Он вырос будто из-под земли, хотя должен был спуститься с небес.

– Коринн ушла, – без предисловий объявил он.

– Я знаю. Можешь описать, что произошло?

– Мне трудно говорить, Я общаюсь по-другому.

– Поведай молча, я услышу.

– Ты можешь слушать меня?

– Нет, только если ты захочешь.

– Ты слышишь и свой род?

– Людей я слышать не хочу.

– Твой выбор… Тебе проще. Я слышу все «я».

– Не отвлекайся.

Они надолго замолчали, стоя друг напротив друга. Архелия ловила каждое мысленное «слово» вампира, жадно вглядывалась в каждый «образ». Когда повествование кончилось, перед предводительницей полностью предстала картина самоубийства подруги. Архи тяжело вздохнула: