Судьба

– Послушай, Тайши, – вмешался Фаузан. – Нам нужен план. На корабле может быть человек двести. Нельзя же просто войти и спросить, где твой пропавший ученик, который, так уж вышло, заодно представляет собой главную фигуру их веры. Честно говоря, я не готов перерезать двести монахов. На моем пути к святости возникнет очень большое препятствие.

– Он всегда так болтлив? – спросила Тайши у Бхазани.

– Да, – ответила та. – Это очень утомительно. Теперь ты понимаешь, почему мы расстались.

– Честно говоря, я не могу понять, почему вы сошлись.

Мастер Погруженного Кулака призналась:

– Он меня смешит. Ты только посмотри на эту милую круглую голову, похожую на дыньку… Сразу хочется улыбнуться. Но лучше бы он не открывал рот.

– Между прочим, я тут рядом стою, – буркнул Фаузан. – Послушай, Тайши, мы можем хотя бы сойти с дороги.

– Она ведет в гавань, – отрезала та. – И я не собираюсь посреди ночи продираться через лес на грязном склоне, тогда как прямо перед нами лежит прекрасная чистая дорога. Кроме того, ты и так уже запыхался.

– Я рассчитывал на горячую ванну и мягкую постель, – сказал Фаузан и широко улыбнулся. – Мы тут прямо как в старину.

– Неужели? – Тайши нахмурилась. – В те годы сражаться было приятно. Играть со смертью – почетно. Мы рвались на войну. Она заставляла кровь кипеть. А теперь… – она покачала головой. – Я не чувствую ничего, кроме тревоги. Никакой радости.

– Я очень рад, что у меня нет детей… – отозвался Фаузан.

– Во всяком случае, законных, – подхватила Тайши, мысленно возвращаясь в те времена, когда все они были молоды и глупы.

Оба расхохотались, привалившись друг к другу. Шутка-другая перед битвой нередко помогала ци течь свободнее.

Бхазани вздохнула.

– Ну? Вы закончили?

Тайши взглянула на Соня, который стоял на обочине и, вероятно, все еще переживал свою ошибку. Он всегда отличался чувствительностью. У военного искусника память должна быть короткой, иначе бремя прошлого станет слишком тяжелым. А Сонь никогда и ничего не забывал. Он принимал близко к сердцу каждое оскорбление, неуважение, каждую обиду, которую ему доводилось испытывать, и продолжал раз за разом воскрешать их в памяти. Вот почему он до сих пор не смирился с тем, что уступил место главы семьи младшему брату. У Тайши не хватало духу рассказать ему, что Соа Сохи, великий мастер школы Немеркнущего Яркого Света семьи Пань рода Пань, погиб пять лет назад в результате несчастного случая с летучим змеем; теперь семью возглавлял Соньшо, сын Сохи. Гнев, который Сонь питал к брату из-за того, что произошло много лет назад, помогал ему держаться на ногах.

– Эй, булыган.

Тайши давным-давно не называла его так.

Сонь помрачнел.

– Что?

– Будешь, как раньше, прикрывать меня сбоку?

Это был жест доверия.

Глаза Соня наполнились слезами.

– Ты увидишь зарю. Я тебя не подведу.

– Хочешь сказать, что больше не подведешь?

– Да, дважды я так не ошибусь.

Полог ветвей нависал низко над дорогой и был так густ, что походил на туннель. Впереди слышался шум воды. Идущая вниз по склону горы дорога сворачивала, огибала утес и змеилась между двумя опрокинутыми каменными колоннами. Едва они миновали поворот, Тайши заметила группу вооруженных людей и нечто вроде заставы.

– Вот видишь, – прошипел Фаузан. – Я же говорил, что надо сойти с дороги.

– Закрой рот, – велела Тайши.

Одного взгляда на белые одеяния, лунные лопаты и изогнутые мечи хватило, чтобы все понять. На дороге было человек восемь. Двое стояли с факелами. У большинства оружие покоилось в ножнах. Старший в отряде, пожилой лысый монах с квадратным лбом и широкими плечами, держал лунную лопату – длинный шест с заточенным квадратным лезвием на одном конце и острым полумесяцем на другом. Он приложил левую ладонь к груди и поклонился с притворным добродушием.

– Простите нас, верные, но по Воле Тяньди гавань сегодня закрыта.

Фаузан опередил Тайши.

– Как скажете, святые люди. Но мои родственники живут на барже. Разумеется, ваш достойный и справедливый запрет не касается обитателей гавани?

– Он касается всех, дружище, – добродушный тон как рукой сняло. – До рассвета в гавань никто не войдет.

– Эй, – вмешался другой монах, держа в руке объявление о розыске Тайши.

Нарисованный от руки портрет получился пугающе точным. Некогда он даже вынудил Тайши сменить прическу. Монах прищурился.

– Да это Злопыхательница Тяньди! Держи ее!

– Кто я?!

Фаузан схватился за живот от хохота.

– Вот это здорово! Прозвище первый сорт!

Злопыхательница Тяньди. Теперь Тайши поняла, как себя чувствовал Цзянь. Что за мерзкая кличка! К такому постыдному концу пришла жизнь, полная славы и хвалы. Оставалось только смириться. Тайши взвилась в воздух, скрылась в низко нависшем пологе густых ветвей, перепрыгнула с сука на сук и бросилась сквозь зеленую занавесь обратно, сбив с ног одного из монахов.

– Думаешь, ты ровня Злопыхательнице Тяньди? – прошипела она.

Даже в гневе Тайши была не прочь повеселиться за чужой счет.

К сожалению, монахи приняли ее слова всерьез. Вместо того чтобы пасть ниц, они кинулись бежать. Один из них даже бросил лунный клинок – меч, изогнутый полумесяцем.

– Эй, стойте!