Судьба

Собравшиеся люди смогли, наконец, заговорить, преодолев страх перед этим человеком. Они громко возражали против предложенного им.

Доргрил улыбнулся, показывая идеальные зубы Орлака, даже позволил улыбке коснуться странных фиалковых глаз — моргнул, хлопнув длинными красивыми темными ресницами.

— Если вы не будете подчиняться, я сровняю ваш город с землей, я убью всех подданных… целые семьи — матерей, отцов, братьев, сестер, бабушек и дедушек, даже младенцев. Все умрут ужасной смертью. Я буду убивать медленно, чтобы каждый из вас испытал самую сильную боль, которую только возможно, а заодно — и унижение. Кипрес прекратит свое существование. Он превратится в пыль и будет забыт — как и его народ.

Лицо седовласого мужчины приобрело пепельный оттенок.

— Зачем вам это делать? — только и смог он выдавить из себя.

— Потому что я делаю то, что хочу! — заорал Доргрил, и голос его разносился далеко за пределами зала. — Я. - принц. Мне следовало стать королем. Я буду править! — он прекратил кричать и заговорил относительно ровным тоном, но от этого голос не стал менее страшным. — Может, я и подслащу эту сделку между нами. Пойду вам на уступки. Вам нужна королева, и я ее обеспечу. Буду править через нее. Примите это — или умрете… Все просто.

Люди стали переглядываться. Они были слишком напуганы, чтобы обращаться прямо к нему, но он видел это замешательство, и оно явно нравилось. Доргрил радовался, чувствуя, как Орлак извивается, требуя вернуть назад свое тело. Ну, ничего, подождет. Сегодня вечером хороший урок получили не только кипреанцы, но и этот молодой «хозяин».

От края толпы отделилась фигура в черном. Лицом этого типа можно было бы пугать детей. Он представился, низко кланяясь. Доргрил внимательно его осмотрел. Этот не казался таким испуганным, как остальные. Один глаз у него заметно дергался, а, впрочем, и вся половина лица. Другая выглядела так, словно человек страдал проказой.

Доргрила мгновенно очаровало ужасное лицо перед ним.

— А это кто такой? — спросил он заинтересованно.

Раздавшийся голос был больше похож на женский:

— Меня зовут Элмид Гот, сир. Я тоже был советником покойной королевы. Могу ли я попросить у вас личной аудиенции?

Доргрил оглядел лица других людей, на которых был написан страх. Они ждали решения своей судьбы. «И бойтесь дальше, люди добрые, — подумал он, — и подчиняйтесь мне». Он чувствовал, как Орлак пытается забрать назад собственный разум. Парень обладал могучей силой, и следовало ее опасаться. Ведь она помогла Орлаку выстоять в сражениях с Паладинами и победить их. Мальчик умел пользоваться магией, и его магические возможности превышали возможности Доргрила.

Но опыта Орлаку недоставало. Он ведь привык пользоваться лишь одним видом магии, необходимым для убийства Паладинов. Правда, Доргрилу приходилось прилагать огромные усилия, чтобы не позволить носителю выпустить силу.

Все ждали.

— Можете идти. Я вас еще приглашу, — сказал он, потом посмотрел на Гота. — А вы останьтесь.

Доргрил смотрел, как люди в еще большем замешательстве и страхе пытались как можно быстрее покинуть зал.

Он отметил удовлетворенный взгляд Гота и ухмылку, с которой тот взглянул на другого советника, но Доргрил временно игнорировал человека перед собой. Вместо этого старший бог решил обраться к Орлаку.

«Теперь можешь забрать свое тело назад. Но не забывай этих ощущений, не забывай, что я снова могу им воспользоваться, как только захочу».

Доргрил не дал Орлаку возможности ответить, и в мгновение ока опять превратился в мерцающий красный туман. Носитель снова ощущал свое тело. У него дрожали ноги, он нащупал рукой трон у себя за спиной. О, Свет! Как он ослаб!

Оставшийся в зале человек, Гот, разговаривал с ним. Мгновение Орлак даже не слышал, что он говорит, а только видел, как шевелятся губы говорившего.

— Вы уверены, что ничего не хотите? Я принесу, — повторил Гот.

Орлак боролся с головокружением.

«Я с тобой еще разберусь», — проворчал он мысленно, но Доргрил не ответил. Однако молодой бог почувствовал, как мерцание на мгновение стало ярче, словно дядя пережил вспышку гнева.

Зал опустел, за исключением его самого и Гота. Орлак еще какое-то время приходил в себя. Советник разумно молчал и не шевелился.

— Что вы хотели мне сказать? — спросил, наконец, Орлак, никак не объясняя своего странного поведения.