Судьба

Арбалетчик кликнул еще пятерых, и все вместе они открыли огонь по всадникам. Человек двадцать конных лучников находилось на дальнем краю рва, а перед ним, сгрудившись, стояли пятеро пехотинцев с факелами. Это были выжившие бойцы из охранения тарана, только что отбежавшие от него на безопасное расстояние под защиту своей конницы. И благодаря их бегству конные татары теперь были хорошо различимы в отсветах факелов. Воевода просто не мог упустить такой шанс.

Первый же залп арбалетов выбил из седла четверых татарских лучников. Второй залп еще сильнее проредил и без того небольшой отряд. Третий – практически освободил проход. Один из всадников, с короткой арбалетной стрелой в груди, свалился с коня в ров и покатился по обледенелому склону вниз. Размахивая руками, словно живой, он замер, лишь когда уткнулся головой в сугроб на дне.

– Вперед, ребятушки! – выскочив из-за укрытия, вновь закричал Коловрат, перекрывая вой ветра.

Колонна рязанских пехотинцев, чуть задержавшись у тарана, снова устремилась в атаку. Евпатий увидел, как сотник Наум, взмахнув мечом, лично зарубил последнего из татар, что еще оставались на насыпи, пытаясь сдержать внезапный натиск защитников крепости. Остальные, побросав факелы, уже растворились во тьме. Как и редкие выжившие после обстрела всадники.

Рязанцы тоже потеряли не меньше десятка ратников от стрел и татарских сабель. Но воевода не считал потери. Нужно было немедленно развивать наступление, пока на другой стороне рва никого не было. Ибо татарские всадники скоро вернутся с подмогой, и тогда русичам несдобровать. Биться в поле с конницей он не хотел.

В это мгновение очередной горшок с горючей смесью, пущенный из катапульты, просвистел над головами рязанцев. Преодолев положенное расстояние и выплеснув смертоносный заряд на мерзлые бревна, горшок разлетелся вдребезги. Заприметив место, откуда был выпущен этот горшок, воевода окликнул Наума.

– Вон туда, правее бери! – крикнул он, взмахнув рукой.

Сотник кивнул и, выдирая ноги из глубокого снега, повел колонну ратников в указанном направлении.

Оглянувшись назад, Евпатий бросил взгляд на стены. Во время их скоротечного боя осада города не прекращалась. Татарские пехотинцы с остервенением продолжали лезть на стены справа и слева от Исадских ворот. Особенно много пеших татар скопилось напротив пролома. Более того, воеводе показалось, что из-за разыгравшейся вьюги, увлеченные приступом татары даже не заметили вылазки рязанцев. Особенно после того, как все факелы у ворот погасли. Во всяком случае, подход к башне был сейчас очищен от врага. А сами ворота, выпустив сотню Наума, немедленно закрылись.

– Ну вот и славно, – выдохнул пар воевода, – хотя это ненадолго. Скоро опять облепят все ворота. Как бы не перекрыли нам путь обратно.

– Авось, успеем возвернуться под покровом ночи, – заметил на это Ратиша. – До рассвета еще далеко, Евпатий Львович.

– Авось, – кивнул воевода и вдвоем с Ратишей устремился догонять отряд.

Преодолев ров и отдалившись на пару сотен шагов от города, отряд рязанских ратников растворились во тьме леса. Оказавшись среди деревьев и не встречая пока сопротивления, Коловрат даже приказал остановиться. Надо было оглядеться. Все шло слишком легко, и это его настораживало.

«Ладно, – решил воевода, некоторое время прислушиваясь к ночным звукам и заметив вдали зыбкие отсветы огней на небе, в том месте, где должен был находится лагерь Батыя. – Пока везет. Проскочили. В конце концов, это наша земля и с нами Бог».

Новый горшок, заполыхав яркой звездой в ночи, взлетел над лесом совсем рядом. А следом еще два.

– Туда, – приказал воевода, – уже недалеко.

Пробираясь по оврагам между сосен, вскоре рязанцы приблизились к большой поляне, по краям которой горело несколько факелов, воткнутых в снег. Воевода поднял руку, и весь отряд замер, затаив дыхание. Подобравшись ближе, в зыбком свете Наум, Ратиша и Коловрат разглядели четыре метательные машины, возле которых возилась прислуга. Подтаскивали камни и горшки, сложенные неподалеку.

Между лесом и пороками, у самого края поляны, стоял отряд пехотинцев в полном облачении. Воевода быстро перечел их взглядом – десятков пять, не меньше. Что творилось на дальнем конце поляны, разглядеть было невозможно. Да и времени на раздумья тоже не было.

– Атакуем, – шепнул воевода сотнику, медленно пятясь назад, – пусть люди с самострелами подползут поближе меж деревьев и свалят десяток пехотинцев. А потом и мы нагрянем прямо через лес. Обходить некогда. Будь, что будет. Внезапность и вьюга нам на службу.

Наум рассуждать не стал. Только кивнул в ответ.

– Сделаем, Евпатий Львович.

Вскоре отряд арбалетчиков ловко просочился меж сосен почти к самой поляне. Набиравшая силу вьюга заглушала все звуки. Спрятавшись за сосной, воевода не услышал звука выстрелов. Впрочем, как и татары. Зато попадания арбалетных болтов были хорошо заметны. Несколько пехотинцев из крайнего ряда задергались в смертельном танце и рухнули на землю. Остальные не сразу поняли, в чем дело. Возникло замешательство. Строй нарушился.