Судьба

– Я не нюхаю кокс. Это пакетик остался еще с прошлого раза, он завалялся в моей сумке. Сегодня я нашла, хотела выкинуть, – оправдывается Елена, надевая свой халат. Хватаю ее за предплечье, тащу к креслу, толкаю, вынуждая сесть. Пододвигаю стоящий рядом стул. Сажусь с ней лицом к лицу. Беру очередную сигарету, не прикуриваю, просто кручу в зубах, щелкая зажигалкой. Елена тянется к пачке сигарет, которую я бросил на стоящий рядом с нами столик. Щелкаю зажигалкой, подношу к ней, она поднимает на меня свои серые глаза, медлит, но прикуривает.

– Интересно, что скажет Сокол, если вдруг узнает, что его обожаемая, идеальная дочка – законченная наркоманка? – уже спокойнее бросаю ей.

– Он тебе не поверит! – самоуверенно говорит она. – И я не наркоманка, сколько можно тебе повторять! Если я несколько раз пробовала кокс, это еще не значит что я – наркоманка!

– А кто сказал, что это я ему поведаю твои маленькие грязные тайны? – все-таки прикуриваю свою сигарету. Выпускаю дым ей в лицо. – Я сделаю так, что твой дилер сам к нему придет и расскажет, сколько раз в неделю ты у него покупаешь эту дрянь. А зная твоего отца, он все ему расскажет, даже то, чего не было, – злорадно улыбаюсь.

Елена знает, о чем я говорю, кому, как ни ей, знать, на что способен Сокол. Но, надо сказать, что я блефую. Я не знаю ее дилера и тем более что и сколько раз в неделю она у него берет. Но мне не составит труда это выяснить, если я захочу. Елена ведется на мой блеф, широко распахивает глаза, бледнеет от испуга или от злости.

– Ты не посмеешь! – нервно визжит она. Да! Я добился цели. Она испугалась. Несмотря на то, что Елена единственная дочь Сокола, если он узнает, пощады не будет. Не убьет, конечно, но воспитает в ней стойкое отвращение к наркотикам на всю ее оставшуюся жизнь. Сокол хоть и не святой, но наркотики, так же как и я, мягко говоря, не любит. Он много чем занимался в своей жизни, но наркотой – никогда. У него свои стойкие устои и неприязнь к наркоте, за что я его уважаю.

– Что ты хочешь от меня, Роберт?

– Я хотел бы, чтобы ты навсегда исчезла из моей жизни. Но это уже невозможно. Ты мать моего сына, – встаю со стула, выхожу из комнаты, спускаюсь вниз в гостиную.

Подхожу к бару, наливаю себе немного коньяка. Медленно пью, смотря в панорамное окно. Елена спускается вниз. Я слышу, как она тоже подходит к бару, звенит бокалами. Мне не надо оборачиваться, я знаю, что она пьет только красное вино.

– Скажи мне, Елена, что за цирк вы с Натальей сегодня устроили? – продолжая смотреть на заснеженной двор, спрашиваю я. Мне надо успокоиться и попробовать хоть раз поговорить с ней нормально.

– Ах, вот в чем причина твоей ярости. Испугался за свою маленькую шлюшку? – с усмешкой произносит эта тварь. Закрываю глаза. Если я сейчас сорвусь и опять начну ее учить правильно со мной разговаривать, то никакого спокойного диалога у нас уже не получится. Но эта сука никак не унимается. – Я вот не пойму, почему ты еще с ней?

Начинаю считать про себя, чтобы успокоиться и не сорваться.

Раз.

– Так долго ты еще ни с одной шлюхой не задерживался.

Два.

– Интересно, что же она такого вытворяет в постели, что ты до сих пор с ней?

Три.

– Может, я могу лучше?

Четыре.

– Ты таскаешься за ней уже сколько? Месяц? Полтора?

Пять.

– Раньше твой рекорд был меньше недели.

Шесть.

– Да и взять с нее вроде как нечего. Кроме захудалого кафе, у нее нет ничего.

Семь.

– А ты уже знаешь, что эта Лиза ненормальная дура и она даже в психушке два месяца лежала?

Восемь, девять, ДЕСЯТЬ! Резко разворачиваюсь, подлетаю к Елене. Она делает вид, что не боится меня, спокойно сидит на барном стуле, медленно попивает вино. Но глазенки-то бегают, выдавая ее.

– Не смей, слышишь, не смей вообще говорить о ней. Если я еще раз услышу, что из твоего грязного рта вылетело ее имя, я за себя не ручаюсь. И если ты хоть как-то еще раз попробуешь ей навредить, я тебя убью, тварь. Ясно тебе?!

– Даже так! Как все серьезно, я смотрю. Великий циник, эгоист и реалист Роберт влюбился?! Поздравляю! А как же твоя теория о том, что любви нет, это просто похоть или привязанность? – Елена салютует мне бокалом, хочет выпить. Наотмашь выбиваю бокал из ее рук.

– Заткнись, тварь! – все-таки не выдерживаю. Ничего уже не вижу перед глазами. Бью кулаком в стену возле ее головы, разбивая костяшки в кровь. Елена вздрагивает, зажмуривается. – Не тебе рассуждать о любви. Ты сама-то даже не научилась любить своего ребенка. Все, Елена, хватит, я уже сыт этим по горло! Завтра мой адвокат свяжется с тобой по поводу развода, – глубоко вдыхаю. – Все бумаги уже давно готовы. Давай не будем доводить дело до суда, ни мне, ни тем более тебе это не нужно!

Вся наглость и самоуверенность сходит с ее искусственного лица. Она начинает всхлипывать. Да твою же мать! Сейчас начнется неизменная истерика. Отхожу от нее, наливаю себе еще немного коньяка. Выпиваю его залпом. Спокойно, Роберт, тебе просто нужно спокойно с ней поговорить. Сажусь напротив нее, беру салфетку со стойки, вытираю немного окровавленную руку.