Судьба

– Мне нравится, – смеется он в ответ. Я прохожу в спальню, расправляю кровать. Убираю одеяло, оставляя только белую простынь и подушки. Роберт стоит на пороге комнаты, с интересом наблюдая за моими действиями. Забираюсь на кровать и сажусь в позу лотоса.

– А теперь я хочу свое мороженое, мартини, шоколад и клубнику прямо сюда, – командую я, хлопая по месту перед собой. Роберт удивленно приподнимает брови, кривовато улыбается.

– Слушаюсь, Елизавета Андреевна, – отвечает он и уходит на кухню. А этот день рождения начинает мне нравиться.

Роберт возвращается с подносом, на котором стоит все, что я просила. Ставит его передо мной, садится рядом, облокачиваясь на подушки, наливает нам еще мартини, кидает лед.

– Можно внести кое-какие коррективы? – спрашивает он, передавая мне бокал.

– Смотря какие, – хихикаю я.

– Пьешь ты сама. Но ешь только из моих рук.

– Пожалуй, я соглашусь, – чокаюсь с ним бокалом, чуть отпиваю. Роберт тут же подносит к моим губам клубнику, съедаю ее, намеренно облизывая его пальцы. Роберт тут же целует меня.

– Вкусная клубника, – говорит он, отрываясь от моих губ.

– Да, но я хочу мороженое, – наигранно надуваю губы. Возле них тут же появляется ложечка с мороженым. Он кормит меня, не забывая после каждой ложки целовать. Сам ничего не ест, слизывает все с моих губ. Временами подливает нам еще мартини. – Помнишь, ты задавал мне вот здесь кучу вопросов про меня? – спрашиваю я.

– Конечно, помню, на тебе тогда был очень соблазнительный халатик, под который я запускал руки, а ты терялась с ответами, – говорит он, протягивая мне очередную клубнику.

– Теперь моя очередь задавать вопросы, – беру клубнику, подношу к его губам. Роберт захватывает ее губами, слегка прикусывая мой палец.

– Ну попробуйте, Елизавета Андреевна. Что именно вас интересует?

– Ну, например, когда твой день рождения?

– Еще не скоро, – отвечает он, подливая мне еще немного мартини.

– Когда? – настаиваю я.

– Весной.

– Какого числа?

– Восьмого. – Я хмурю брови. Роберт усмехается и целует меня в щеку. – Восьмого мая, – шепчет мне на ухо.

– Хорошо. Почему ты носишь только белые рубашки, футболки, и так далее?

– Почему? Наверное, потому что мне нравится белый цвет.

– Это не ответ, – качаю головой я. – Мне, например, нравится темно-синий цвет. Но я же не ношу постоянно одежду только этого цвета.

– Не знаю, малышка. Это привычка. Может, потому что белый цвет холодный, но, несмотря на это, олицетворяет чистоту. Чистоту, которой так не хватает в моей жизни. Не знаю, я давно уже ношу только белый верх, хотя бывают и исключения.

– Мне кажется, ты чего-то не договариваешь, и за этим цветом кроется что-то еще.

– Возможно, ты права. Но я не хочу сейчас об этом говорить, – уже серьезно ледяным тоном говорит он. Я понимаю, что эта тема ему неприятна, но никак не могу уловить, при чем здесь белый цвет.

Роберт забирает из моих рук бокал, ставит его на поднос, берет очередную ложечку уже подтаявшего мороженого, подносит к моим губам. Он кормит меня, намеренно пачкая мои губы, а затем, впиваясь в них уже совсем не нежным поцелуем, будто поглощает меня.

– Нет, стоп. Остановись, – отрываюсь от его губ. – Ты сказал, что сегодня хочешь видеть меня только в своем подарке, – говорю я, снимая его футболку и швыряя ее на пол.

– Да, – вибрирующим, почти рычащим голосом отвечает он. – В нем ты просто прекрасна.

Он берет поднос, ставит его на прикроватную тумбу. Удобнее устраивается на кровати, откидываясь на подушки.

– Сегодня ваш день рождения, так что можете делать со мной что хотите, – хищно улыбается.

– Все-все? Ты действительно отдаешь себя в мои руки?

– Я давно в ваших руках, Елизавета, только вы этого не осознаете. – Прикусываю губы, смотрю на его красивое тело. – Давай, малышка, сделай это, я весь твой, – закидывает руки за голову, ждет моих действий.