Судьба

На этом – как надеялся Айвен – все и закончилось, но через несколько часов – в конце концов, они уже приближались к Барраяру – он принял еще одно сообщение «Лично. В собственные руки» со слишком знакомого адреса. Искушение сделать так, чтобы сообщение потерялось в пути от его комм-пульта к депленовскому, было очень велико, но Айвен в порыве добродетели благородно ему воспротивился, хоть и подозревал, что никто этого не оценит.

Примерно пятнадцать минут спустя Деплен заметил:

– Могу ли я поинтересоваться, почему леди Элис Форпатрил, когда хочет узнать, что происходит в жизни ее единственного сына, обращается не к тебе, а ко мне?

Айвен зажмурился.

– Жизненный опыт?

Повисшая в кабинете тишина сделалась абсолютно ледяной, и Айвен поднял глаза:

– А. Это был – как вы их называете? – риторический вопрос, да, сэр?

– Да.

Айвен откашлялся.

– Вы ведь не думаете, что эсбэшники все это время кормили ее своими отчетами, нет? Они ее определенно вконец запутали. Если поглядеть, какие материалы они шлют нам…

Последняя фраза почти подействовала. Но, увы, всего лишь «почти». Деплен плотно сжал губы.

– Она работает непосредственно – и ежедневно – с генералом Аллегре и его отборными сотрудниками, занятыми вопросами личной безопасности императора, и к тому же живет с человеком, который до того не один десяток лет управлял всей СБ, а вы – ее самый близкий родственник. Поэтому, полагаю, вам, капитан, было бы проще ответить на этот вопрос самому.

– Я, э-э… – Айвен сглотнул. – Я прямо сейчас отправлю ей коротенькое сообщение, чтобы она успокоилась, вы позволите, сэр?

– Отправляйте.

Айвен ненавидел эти убийственно спокойные интонации, напрочь вышибавшие его из колеи. Именно так говорил дядя Эйрел, если его разозлить.

Но записка, написанная от руки, – это документ. А видеозапись – не более чем приглашение поболтать, без живого человека, сидящего напротив тебя, в реальном времени, который словом или жестом дает тебе понять, что лучше: продолжать или остановиться.

Склонившись над комм-пультом, Айвен ввел заголовок и коды безопасности. Средний уровень безопасности, пожалуй, вполне сойдет. Достаточно, чтобы сообщение не увидели те, кому этого знать не надо, и недостаточно, чтобы оно выглядело как некий сигнал тревоги.

«Дорогая мама».

Он просидел с минуту, уставясь на мигающие индикаторы.

«Не знаю, что тебе сообщили эсбэшники, но на самом деле все в порядке. Я, похоже, случайно женился, но это только временно. Не беспокойся. Когда прилетим, я тебе все объясню.

С любовью, Айвен».

Еще с минуту он молча созерцал написанное, после чего вернулся к письму и удалил из середины лишние фразы. Если он собирается объяснить все, когда вернется, то сейчас, конечно же, ничего объяснять не должен.

«Не знаю, что тебе сообщили эсбэшники, но на самом деле все в порядке. Когда прилетим, я тебе все объясню».

Теперь письмо выглядело гораздо лучше. Хотя – слишком коротко. Губы Айвена медленно растянулись в улыбке. Снова склонившись над коммом, он приписал:

«P.S. Если поймаешь Байерли Форратьера, он полностью в курсе дел».

На самом деле, по его прикидкам, Бай должен был вернуться в Форбарр-Султан самое раннее через несколько дней после них. Но – как называлась та сказка, еще со Старой Земли, о том, как одного из путников сбросили с тройки, чтобы отвлечь преследовавших их волков? Ага, именно это он сейчас и делает, только виртуально, потому что маман все равно не сумеет схватить Бая. Но звучит красиво.

Айвен отправил сообщение, и оно помчалось, опережая корабль, со скоростью света.

Глава девятая

Для столицы, пережившей такое количество войн – и гражданских, и межпланетных, – Форбарр-Султан выглядел на удивление неплохо. Начитавшись на борту «СШ‐9» всяких книг по истории Барраяра, Тедж почти ожидала увидеть руины с еще дымящимися обугленными деревянными балками, воронки от бомб на улицах и затравленных, изнуренных людей, снующих, словно крысы, среди баррикад. Но все оказалось не так: город был полностью восстановлен, а в иных местах – и полностью модернизирован: стандартная галактическая архитектура, современный транспорт, и граждане – нет, поправила она себя, подданные – повсеместно выглядят энергичными, сытыми и пугающе уверенными в себе. Тедж пришли в голову такие определения, как «оживленные» или даже «жизнерадостные». Это ее сильно обескуражило.