Судьба

– Он держал меня вдали от семьи. Потому я оказалась вне опасности, когда они, можно так сказать, пошли против него. Видишь ли, моя сестра Зосита тайно преподавала языки. – Има тихо усмехнулась. – Только представь себе! Прослыть врагом народа только потому, что чему-то учишь.

Акос покосился на Иму.

– Я плохо разбираюсь в лицах, – сказал он. – Но могу ли я что-то знать о тебе? Помимо того, что ты постоянно находилась при Ризеке?

– Ты знаешь мою племянницу Теку. – Има до сих пор не подняла глаз на Акоса.

– Вот оно что!

– Честно говоря, удивлена, что мисс Ноавек не рассказывала обо мне. Пожалуй, она заслуживает большего доверия, чем я полагала. Она раскусила меня накануне битвы с братом. Именно я опоила Ризека снотворным перед их боем в амфитеатре.

– Кайра «раскусила тебя»? – удивился Акос. – В смысле, ты – шпион?

– В некотором роде, – ответила Има. – Мой случай исключительный. Я могу завоевать сердце человека, если нахожусь рядом с ним и действую тонко и неторопливо. Вот почему Ризек держал меня при себе, даже когда вся моя семья обратилась против него. Но с Лазметом все намного сложнее. Его сердце уникально. Оно… не расположено ни к кому и ни к чему. Сколько бы я ни старалась, не могу продвинуться ни на изит.

Има развернулась к Акосу, и он заметил, что ее губы шелушатся, будто женщина постоянно их кусает. Вокруг ногтей Имы было полно заусенцев. Она изводила себя, стараясь подчинить Лазмета, – это было ясно.

– Кажется, ты мне подходишь, – сказала она. – Несмотря на твою привязанность к мисс Ноавек. Но я не доверяю людям. И не стала бы доверять тебе, не будь я в отчаянии.

Из складок юбки Има вынула затянутый на шнурок мешочек, в каких обычно модники хранят ассамблейские деньги, которые являются общей валютой Солнечной системы. Шотеты такие носили редко. Има протянула мешочек Акосу, и когда он его раскрыл, из его рта потекли слюни.

Она принесла Акосу вяленого мяса. И хлеб.

– Нужно держать баланс, – сказала Има. – Нельзя, чтобы ты чувствовал себя слишком хорошо, иначе он кого-нибудь заподозрит. Но твой токодар должен действовать. От него уже почти ничего не осталось.

Акос с трудом удержался, чтобы не проглотить весь кусок мяса сразу.

– Я буду приходить к тебе и рассказывать, как с ним быть. Объясню, как притвориться, что мой токодар действует на тебя. В притворстве я хороша.

– Зачем тебе это нужно? – спросил Акос.

– Ты – единственный из всех, кого я встречала, на кого не действует его токодар, – объяснила Има. – Это означает, что ты – единственный, кто может его убить.

Глаза Имы были широко распахнуты. Она схватила Акоса за руку до того, как он успел поднести угощение к губам.

– Пообещай мне, что будешь предан идее до конца. И не наполовину. Что сделаешь все в точности, как я скажу, даже если это приведет тебя в ужас.

Акос был слишком голоден, чтобы долго обдумывать предложение. Кроме того, выбора у него не было.

– Хорошо.

– Дай слово, – взмолилась Има, продолжая удерживать руку Акоса.

– Даю слово: я сделаю все возможное, чтобы убить его.

Има убрала руку.

– Прекрасно.

Она отвернулась и продолжила наблюдать за языками пламени, пока Акос судорожно набивал рот.

42

КАЙРА

Главная артерия Гало всегда была забита торговцами с тележек, которые уже собирались уезжать. Я остановилась возле женщины, продававшей стеклянные фигурки. Они были такими крошечными, что умещались на ладони. Торговка любовно заворачивала их и складывала в коробку. Близилась гроза, но встречу я ее не на Огре.

Я направилась к стоянке, где Тека оставила свое транспортное судно на ремонт и хранение. Я прошла мимо торговца, который ткнул копченым мясом прямо мне в лицо, и семы, которое торговало саженцами, норовящими укусить любого, кто проходил мимо. Я буду скучать по здешней суете. Она такая же, как и в Воа, но при этом еще и пугающая.

Я миновала последние тележки, заваленные корзинами с жареными орехами разных сортов, включая инопланетные, и увидела мужчину, который сидел на корточках посреди улицы и сжимал голову. Его рубаха натягивалась на плечах, отчего отчетливо выделялись кости на его спине. Я признала в нем Айджу, лишь когда подошла ближе. Узнав его, я отшатнулась и отдернула руку, не успев дотянуться до его плеча.

– Что это значит, Керезет? – спросила я.

Он дернулся, услышав свою фамилию, но не ответил. Тогда я дотронулась до его плеча и немного подтолкнула.

– Айджа! – позвала я.

Мне сложно произносить его имя. Сочетание гласных и согласных тувенского языка было для меня непривычным. В глубине души я понимала, что Айджа – мой родной брат, но в то же время не могла в это поверить, ведь я даже не могла выговорить его имени.

Айджа поднял голову. Его глаза были полны слез. Это уже было на него похоже. Айджа любил пустить слезу в отличие от своего брата.

– В чем дело, – спросила я. – Ты болен?

– Нет, – выдавил он. – Нет. Мы запутались. В будущем. Я знал, я… Я знал, это был худший исход, но нужно было проверить, мне нужно было знать…

– Успокойся, – сказала я. – Давай отведу тебя к твоей матери. Уверена, она поможет.