Судьба

Акос пил воду из-под крана, когда хотел, но еды так никто и не приносил. Он был не настолько глуп, чтобы не догадаться, что это делалось не просто так. Если Лазмет захотел бы, чтобы Акоса накормили, он был бы уже сыт. Его морили голодом, чтобы подавить токодар.

Утром, когда Акос проснулся, дверь наконец отворилась. Узник стоял у окна и оценивал, насколько возможным было бы через него сбежать. Он знал, что эта идея не самая разумная – он сломает обе ноги и попадет в лапы к дюжине солдат, даже если ему удастся сбежать из камеры.

В комнату вошли рослый мужчина со шрамом на лице и низкая женщина с белоснежными волосами. Мужчиной был Вакрез Ноавек – командир шотетской армии, у которого обучался Акос. Женщина тоже казалась знакомой, но он не мог вспомнить ее имени.

– Ничего не понимаю, – сощурился Вакрез.

– Да ладно тебе, Вакрез, – усмехнулась женщина. – Только Ноавеки могут быть такими длинными и при этом такими худыми. Он – сын Лазмета. Это ясно как день.

– Здравствуйте, командир, – кивком поприветствовал Акос Вакреза.

– Ты же понимаешь, я расскажу ему, кто ты и откуда, – произнес Вакрез. – Но сперва поясни причину ухода от ответа.

– Я выиграл время, – ответил Акос.

– Так, выходит, вы друг друга знаете, – женщина уселась в кресло у камина.

Акос задумывался над тем, чтобы сбежать через дымоход, но, исследовав его, отбросил эту идею. Дымоход был слишком узким.

– Он был солдатом. И не особо способным, – проворчал Вакрез.

Женщина изогнула бровь.

– Меня зовут Има Зетсивис, мальчик. Мне помнится, нас не представляли друг другу официально.

Акос нахмурился. Он знал эту женщину. Ее мужа и дочь Кайра до смерти пытала токодаром. После Има прилипла к Ризеку как банный лист.

– Что вы здесь делаете? – изумился Акос. – Я думал, вы оба преданы Ризеку? А теперь что? Вы просто… переметнулись на сторону его отца, когда тело Ризека еще и остыть не успело?

– Я предан семье, – отрезал Вакрез.

– Но почему? – спросил Акос. – Разве мать Лазмета не убила твою? – Он сделал паузу. – И почему вы до сих пор живы? Я думал, она убила всех возможных наследников?

– Он полезен, – ответила Има, проводя пальцами по перекинутой через плечо пряди белых волос. – Поэтому он жив. Это Ноавеки. Поэтому жива и я. И ты, мальчик, тоже.

Вакрез глянул на Иму и нахмурился.

– Какую пользу вы можете принести такому человеку, как Лазмет Ноавек, сэр?

Акос не смог не добавить эту вежливую форму обращения. В его памяти Вакрез Ноавек был кем-то бронированным и авторитетным – кем-то, кого следует бояться.

– Я читаю сердца, – казалось, Вакрез чувствовал себя неловко. – Что касается верности, и все такое. Это сложно объяснить.

– А ты? – спросил Акос Иму.

– Вакрез читает сердца, а я их разбиваю, – Има разглядывала ногти. – Нас прислали оценить тебя. Если у нас получится.

– Дай руку, парень, – сказал Вакрез. – У меня запланированы еще другие дела на сегодня.

Живот Акоса крутило от голода, но он пока не ощущал гул тока – выходит, его токодар еще действовал. Он протянул руку. Вакрез схватил Акоса за запястье и притянул ближе к себе. Командир смотрел в глаза Акоса, щурясь и сжимая его руку. Кожа Вакреза была теплой и грубой.

– Не работает, – сказал Вакрез. – Нужно подольше поморить его голодом. Может, избить пару раз, раз Лазмет так нетерпелив.

– Я говорила ему, что еще рано, – сказала Има. – Конечно же, он не захотел слушать.

– Он прислушивается только к тем, кого уважает, – ответил Вакрез. – То есть только к себе.

Има встала и расправила юбку. Цвет ее одежды был светло-серым, и она выделялась на фоне темного дерева дома Ноавеков. Има странно задерживала сверкающие глаза на Акосе, поджимая губы. Будто хотела что-то сказать, но не могла сформулировать.

– Отдохни, мальчик, – сказала она. – Тебе это пригодится.

Акос не ел уже несколько дней.

Вакрез заходил очень часто, чтобы выяснить, не ослаб ли дар Акоса. Но токодар отчаянно не хотел его покидать, даже когда Акос ослаб настолько, что мог лишь сидеть у догорающего пламени и разжигать его снова и снова. Там, у камина, его и обнаружила Има, когда снова вошла.

Бледно-голубая ткань, подобранная под цвет глаз, выгодно подчеркивала изгибы ее стройной фигуры. Из-за сочетания светлых волос, белой кожи и бледного цвета одежды казалось, будто Има чуть ли не светилась в темноте. Акос не потрудился включить свет, потому единственным его источником был огонь, догоравший в камине.

Има уселась в кресло рядом с Акосом, сложив руки на колени. Она казалась уверенной, когда приходила с Вакрезом, но сейчас слегка раскачивалась взад-вперед и мяла пальцами колени. Има начала говорить, не поднимая взгляда на Акоса:

– Он забрал меня из дома, когда сформировался мой токодар.

По поводу того, кто такой «он», вопросов не возникало. Има говорила о Лазмете.

– У меня была сестра и один оставшийся в живых родитель – мать, – продолжала Има. – Я была из низкого сословия. Никем. Он меня одел, обул, накормил, привил. Поэтому я не отворачиваюсь от него. Ты тоже не отворачивайся от Лазмета Ноавека, иначе закончишь…

Има слегка вздрогнула.