Судьба

– Вы, случайно, не родственница Иссы? – спросил он.

– Блестяще подмечено, милок. Да. Она – моя дочь, – ответила Вара. – Внешне она пошла в отца – высоченный рост и длинные конечности. Но все остальное – мое.

Предсказательница оторвала кусочек теста и бросила его в рот.

– Итак, – дожевав, снова заговорила Вара. – Уверена, вам интересно, почему я встречаю вас не в традиционном огрианском платье и не в зале Предсказаний, как полагается оракулу.

– Да, такая мысль меня посетила, – ответил Акос.

– Меньшего от сына предсказательницы я и не ожидала, – ответила Вара все с той же доброй улыбкой. – Строго между нами: я ненавижу этот зал. В нем я чувствую себя совсем маленькой. А платье лишь усугубляет дело. Оно было сшито по меркам предыдущего оракула, а он был намного крупнее меня. Кроме того, я подумала, что, учитывая характер предстоящего разговора, больше подойдет уютная обстановка.

Акосу показалось, будто его внезапно окатили холодной водой. «Учитывая характер предстоящего разговора…»

– Новости явно не хорошие, – состроила гримасу Кайра.

Сарказм из ее уст обычно означал, что она не на шутку напугана. На это же указывало и то, как Кайра вцепилась в край скамьи.

Вара вздохнула.

– О, по правде говоря, хорошими они бывают редко, дорогая девочка. То, что я хочу с вами обсудить, мы называем словом «киерта». Кто-то из вас знает, что оно означает?

Кайра с Акосом одновременно покачали головами.

– Конечно же, нет. Кто говорит на огрианском, кроме огрианцев? – Смех Вары был звонким, словно ручей. – Видите ли, мы привыкли считать оракулами тех, кто лишь информирует о будущем. И это наше основное занятие, верно.

Предсказательница развернулась, вынула из шкафчика металлическую скалку и принялась раскатывать ею тесто.

– Но именно прошлое формирует будущее. Чаще оно незаметно влияет на наши жизни, хотя мы этого не осознаем. Но иногда прошлое врывается в настоящее, чтобы изменить грядущее.

Вара разделила тесто на три большие части и скатала их между ладоней в длинные тонкие хвостики, а после этого принялась плести из них косу.

– «Киерта», – продолжала рассказ женщина, – это откровение, кардинально переворачивающее ваше мировоззрение. Это мудрая истина. Если вы однажды познали ее, она неизбежно будет влиять на ваше будущее, несмотря на то что она уже в вашей жизни случилась и, по сути, ничего больше менять не должна.

Женщина доплела косу из теста и со вздохом отложила ее в сторону. Отряхнув руки, Вара уселась напротив гостей и облокотилась на стол.

– В вашем случае киерта имеет форму ваших имен. Вы всю жизнь жили, как Акос Керезет и Кайра Ноавек. Но на самом деле вы – Акос Ноавек и Кайра Керезет.

Оракул отстранилась от стола.

Акос едва мог дышать.

А Кайра залилась громким хохотом.

27

КАЙРА

Я зажала рот ладонью, чтобы сдержать этот отвратительный непроизвольный смех, ведь мне отнюдь не было весело.

Кайра Керезет.

По правде говоря, я уже представляла свое имя с этой фамилией. Я мечтала, что когда-то в идеальном будущем, когда мы с Акосом поженимся, я избавлюсь от фамилии Ноавек. Согласно шотетскому обычаю, фамилию менял тот супруг, чей статус был ниже, но в качестве исключения можно было избавиться от этого клейма, которое я ненавидела. Для меня «Кайра Керезет» звучало символом свободы. Такое было возможно лишь в приторной сказке.

Но Вара утверждала не то, что в далеком будущем гипотетически я могу стать Кайрой Керезет после свадьбы, а то, что я уже – Кайра Керезет.

Сложно было поверить, что я – не Кайра Ноавек. Я думала об этом после того, как Ризек рассказал, что он мне не родной брат. Первые сомнения, возможно, закрались еще после того, когда я не смогла открыть замок его комнаты. Но то, что я принадлежала семье, воспитавшей Акоса добросердечным и передавшей ему знания о ледоцветах, совершенно не укладывалось в голове.

Я не осмеливалась взглянуть на Акоса. Я не знала, что могу увидеть в его глазах.

Наконец я убрала руку от лица.

– Что? – Из моих уст вырвался еще один смешок. – Что?