Суд офицерской чести

– Погубил ты хорошего парня, взводный! Погубил… Да… Домой сообщили? Как будете отправлять тело? С билетами на самолет помогу. Вы, Виктор Викторович, – обратился он к замполиту, – возьмите под свой личный контроль, чтоб всё было по-людски… Комбату передайте мой приказ – возбудить в отношении Жуйкова уголовное дело, назначить опытного военного дознавателя.

И добавил:

– Коваля нет. А живым надо думать о живых! Нельзя, чтобы на батальон, да и на всю опергруппу пятном легло служебное преступление Жуйкова. Да и о происшествии стоит подумать – не несчастный ли это случай?.. Поговорите с солдатами взвода. Найдите контакт с прокурором местного гарнизона. В общем, думайте, думайте, отцы-командиры…

Прощаясь, он крепко пожал руку Жуйкову: мол, держись, не раскисай, в беде не оставим.

Уже давно осело облако грязи и мокрых листьев, поднятое улетевшим вертолетом, а замполит и Жуйков всё ещё стояли у вертолетной площадки.

Оба молчали. Но думали об одном: о том, что сказал и что недосказал им полковник.

Собрание личного состава решили провести в походной столовой сразу же после ужина – на сытый желудок трудные вопросы решаются проще.

Когда Кривда и взводный зашли в палатку, солдаты молча поднялись, приветствуя офицеров.

Замполит прервал гнетущую тишину:

– Садитесь, товарищи! Есть разговор. Непростой. – И, помолчав, повторил слова начальника оперативной группы:

– Коваля с нами нет. Но живым надо думать о живых, ребята! Командир батальона возбудил в отношении вашего взводного уголовное дело. Если подтвердится, что в гибели ефрейтора Коваля виноват Жуйков, ещё одна семья – семья Жуйкова – останется без кормильца. Тюрьма ему грозит… А подтвердится это, если хоть кто-нибудь из вас в беседе со следователем скажет, что место для установки флагштока определил командир взвода, что о мерах безопасности он вас не инструктировал…

Солдаты молчали. Вдруг кто-то из «партизан» спросил:

– А на пенсию для детей Васи это не повлияет?

– Не повлияет, не повлияет. С пенсией будет полный порядок, обещаю! – поспешно заверил Кривда.

– Но ведь место-то указал взводный, – тихо произнёс Мосунов. – Жуйков виноват в смерти Коваля. Что ж, он и ответственности не понесёт?

– Вы, товарищи, в основном коммунисты и комсомольцы – народ сознательный, – медленно подбирая слова, сказал майор, – должны всё понимать. От ответственности Жуйков никуда не денется. Послезавтра заседание парткома батальона… Да и приказ начальника опергруппы о наказании виновных уже составлен. Там всем «подарки» розданы: и Жуйкову, и мне, и комбату…

– Д-да не виноват взводный, – поднялся с места один из водителей – рядовой Пономарёв, тот самый, что прошлым утром помогал Ковалю поднимать флагшток. Он ещё не совсем пришёл в себя и говорил, заикаясь. – Нн-е виноват взводный! Это п-показуха убила Васю! Вспомните, м-мужики, сколько раз мы парк п-переделывали, чтобы приезжающим н-начальникам угодить! Сколько втыков п-получил командир за то, что не по бумажке сделано! А Вася хотел, чтобы больше дурной работой не заниматься…

– Да что там говорить, – поднялся парторг, – давай голосовать. Кто за то, чтобы спасти взводного от тюрьмы?

Жуйков поднял глаза и увидел взметнувшиеся руки, но облегчения не почувствовал.

Цинковый гроб с телом Коваля был отправлен на родину в сопровождении старшего прапорщика Кондратенко и земляка погибшего – рядового Печёнкина.

Жизнь взвода вроде бы вошла в обычную колею. Подъём. Завтрак. Развод на работы. О Ковале старались не говорить. На первый взгляд казалось, что о нём забыли: живые думают о живых…

Но каждое утро Жуйков, заходя в парк, перенесённый по указанию начальника опергруппы на новое место, видел, как полощется на ветру обгоревший кусок красной материи на металлическом флагштоке. Заменить флаг солдаты взвода отказались категорически. Жуйков настаивать не стал.

А на месте, где упал поражённый током ефрейтор, кто-то вбил деревянный колышек с фанерной звездой и табличкой: «Здесь погиб при исполнении воинского долга Коваль Василий Павлович». И дата…

Прокурор Энского гарнизона, грузный подполковник в роговых очках, встретил Кривду и Жуйкова настороженно и официально вежливо.

Выслушав замполита, он поднялся, подошел к книжному шкафу. С нарочитой медлительностью достал Уголовный кодекс РСФСР, полистал его:

– Серьезная статья грозит вам, товарищ Жуйков, – халатность по службе, повлекшая тяжкие последствия, гибель человека. От двух до семи.

– Так у нас ведь передовой батальон, лучший в оперативной группе… – пробормотал замполит. – Да и Жуйков – отличный офицер. Кто из нас застрахован от ошибок в молодости?

Прокурор развёл руками – мол, закон, ничего не могу поделать…

– Однако, – взгляд его задержался на автомобильных эмблемах посетителей. – Я некровожадный человек. Сам офицер.

– Так, может быть, мы и будем решать наши проблемы по-человечески? – оживившись, спросил Кривда. – Ваш уазик давно был на «капиталке»?

Через полтора месяца прокурор гарнизона подписал постановление о прекращении уголовного дела, возбуждённого в отношении старшего лейтенанта Жуйкова, за отсутствием состава преступления.