Суд неправых

В полдень следующего дня они были уже в Риме. Оружие пришлось привычно оставить в ячейке камеры хранения и прилететь налегке, чтобы попытаться попасть на прием к руководителю национального банка Италии Орацио Локателли. Оба понимали: если в Германии у них был шанс прорваться к президенту национального банка, учитывая дисциплинированность и пунктуальность немцев, то шансов оказаться в кабинете Локателли у них нет никаких. Каждый сотрудник итальянского банка, от привратника на улице до первого вице-президента, будет считать, что именно он сможет решить всех их проблемы и ни при каких обстоятельствах не пропустит их к вышестоящему начальству. Именно поэтому Дронго пришлось вчера позвонить Лоусону.

— Я прилетел в Лондон, — коротко сообщил он, — и нам нужно срочно увидеться.

— Опять проблемы? — удивился Лоусон. — Хотя хорошо, что ты вернулся. Нас всех проверили на этом детекторе. И, конечно, выяснилось, что никто из нас никогда не был предателем. Что и требовалось доказать. Ты меня понимаешь?

— Когда мы сможем увидеться?

— Сегодня вечером, — предложил Лоусон. — Давай в каком-нибудь кафе или ресторане.

— Я знаю неплохой французский ресторан, — вспомнил Дронго, — полагаю, будет правильно, если мы встретимся там, — и назвал адрес полуподвального помещения, в котором действительно был хороший ресторан французской — кухни.

Вечером они там встретились, и после крепкого рукопожатия Дронго пригласил профессора за столик обсудить их проблемы. Заказав себе еду и выбрав вино, начали беседу.

— Почему ты вернулся? — сразу спросил Лоусон. — Только не говори, что ты приехал туристом. Кто тебя вызвал?

— Член Совета вашего клуба, — честно ответил Дронго.

— Кто именно? Джордж?

— Нет. Другой политик. Он прилетел из Америки. Бывший Государственный секретарь.

— Прилетел и вызвал, — вздохнул Лоусон. — Возможно, он не совсем доверяет Джорджу. Все-таки до сих пор неизвестно, кто сдает информацию. О чем он тебя попросил?

— Продолжить расследование и найти возможного предателя.

— Тогда предатель — кто-то из членов Совета, — мрачно произнес Лоусон, — а тебя не подпустят к ним даже на пушечный выстрел. Два легендарных американских политика, престарелых настолько, что напоминают живых Мафусаилов, ее королевское величество и его высокопревосходительство, бывший премьер-министр европейской страны. Тебе не разрешат даже разговаривать в их присуствии, а тем более обвинить кого-то из них.

— И еще Джордж, который непосредственно руководил нашим расследованием, — напомнил Дронго.

— Этот пытается сохранить влияние клуба изо всех сил, можно скорее подозревать кого-то из нас, чем его, — заметил Лоусон. — Для него членство в Совете клуба — самая большая награда в жизни. И самые большие возможности. Вспомни, как они потушили скандал в Мексиканском заливе, когда там вылилась нефть. Даже президент Обама выступил на стороне этой британской компании против собственного народа. Иногда бывают и такие удивительные метаморфозы. Если бы Джордж не был главой этой компании и одновременно одним из руководителей Бильдербергского клуба, их компании пришлось бы платить многомиллиардные штрафы, и, возможно, она бы просто разорилась.

— Ты делаешь мою задачу просто невыполнимой, — улыбнулся Дронго, — но мне все равно необходимо найти этого человека.

— А семерка, которую ты проверял?

— Они все так или иначе связаны с масонскими ложами, — пояснил Дронго. — Поэтому и убрали двух банкиров, которых я предложил проверить. Кто-то посчитал, что это самое слабое звено среди остальных. В общем, посчитал правильно, как я и предполагал.

— Значит, тебе нарочно дали этот список?

— Они знали заранее, что все указанные там лица не только сотрудничают с Бильдербергским клубом, но и являются членами масонской ложи. Рано или поздно эти две тайные организации должны были вступить в схватку за свое истинное влияние. В клубе оказалось слишком много стариков, и тогда ложа решила нанести удар, начав собственную финансовую игру. Все началось еще два года назад, когда руководитель МВФ и сын известного масона из ложи «Великий Восток Франции» Доменик Стросс-Кан выступил со своей концептуальной речью о вреде всеобщей глобализации и решения проблем вашингтонским пулом. Он потребовал большей независимости для европейских стран. Свою речь он произнес в апреле одиннадцатого года. А в мае его арестовали и обвинили в изнасиловании горничной. Не отпускали под залог, пока он не подал в отставку, и только затем вынесли решение о его возможном выходе на свободу под крупный денежный залог. Это была показательная порка, которую устроил Бильдербергский клуб строптивому финансисту, навсегда похоронив его политическое будущее.