Суд над победителем

— Конечно! — В запальчивости свидетель сорвался на фальцет. — В дни решающих боев сковать в тылу врага две или три немецких дивизий, застопорить подвоз к ним боеприпасов, продовольствия и медикаментов — это хороший результат.

— И он стоит гибели города, такого как Ковентри, и, к примеру, двадцати тысяч из числа его жителей?

— Этого я не знаю. Мы выполняли приказ верховного командования.

— Послушайте, мистер Стивенс, — Скеррит вышагивал перед свидетелем взад и вперед, словно часовой, заложив руки за спину и сменив резкий тон своего голоса на увещевательный, — я ведь вас ни в чем не обвиняю, и вам нет необходимости говорить о том, что вы выполняли чьи-то приказы. Я только спрашиваю ваше личное мнение: стоит разрушение немецкого города, сопоставимого с нашим Ковентри, и гибель примерно двадцати тысяч его жителей того, чтобы парализовать на несколько дней три немецкие дивизии? Которые, заметьте, не рвутся к Лондону, «не стоят у ворот», да и вообще уже мало на что годны.

Стивенс неопределенно покачал головой, однако сказал, что, по его мнению, — все же стоит.

— Понятно, — Скеррит отвернулся от свидетеля и принялся тем же манером прохаживаться перед барьером присяжных. — Таким образом, что мы имеем? Три немецкие дивизии в конце войны — это не более двадцати тысяч солдат. Чтобы нейтрализовать их действия на несколько дней… заметьте — не уничтожить, а нейтрализовать, планируется принести в жертву такое же число мирных жителей. Вам не кажется, господа, что в воздушных операциях подобного рода просматривается некий, выработанный нашим бомбардировочным командованием, новый принцип ведения войны: сражение не с армией вражеского государства, а уничтожение его населения, к которому проще всего подкрадываться ночью, исподтишка.

— Послушайте, мистер Скеррит, — донесся утробный голос лорда Баксфилда, — мы с вами, кажется, договорились не выходить за определенные рамки? Давайте избегать обобщений.

— Виноват, ваша честь, — резко обернулся адвокат, — прошу упоминание о новых принципах ведения войны вычеркнуть из протокола. Итак, джентльмены, резюмируя этот короткий диалог с представителем штаба бомбардировочного командования, позвольте сделать следующий вывод: военной необходимостью бомбардировки города Хемница 20 марта 1945 года было уничтожение перечисленных свидетелем нескольких военно-промышленных объектов, а вернее сказать, паровозоремонтного депо и трех швейных фабрик, а также создание затора на дорогах, посредством выкуривания на них уцелевших и оставшихся без жилья горожан и беженцев. То, что при этом в жертву приносились двадцать, — Скеррит персонально обратился к выражавшему громкое негодование генералу в первом ряду, — двадцать, двадцать, сэр маршал Боттомли, — то, что при этом в жертву приносились двадцать тысяч мирных жителей: детей, женщин, а также раненых, — это не только не являлось каким-то негативным побочным фактором операции, который следовало бы скрывать или, на худой конец, оправдывать досадной неточностью бомбометания, но, наоборот, приветствовалось как фактор, работающий на деморализацию вражеского населения и его армии. И, смею вас уверить, господа, как раз это-то и было главной целью сэра Харриса. Он, конечно, бомбил и нефтеперегонные предприятия, и подшипниковые заводы, но в качестве вспомогательных отвлекающих целей. Когда 13 февраля «Галифаксы» шли на бензиновые заводы в Белене, они отвлекали внимание немцев от «Ланкастеров», идущих на главную цель — Дрезден!

— Мистер Скеррит! — раздался грозный окрик лорда Баксфилда.

— Ваша честь, — Джон Скеррит виновато скрестил на груди обе руки, — прошу прощения, вырвалось непроизвольно. Прошу секретаря заменить в протоколе слово «Дрезден» на… скажем, «Жемчужину Саксонии» или «Флоренцию на Эльбе».

— Да он над нами просто издевается, — вскричал из первого ряда публики маршал Боттомли.

— Сэр, — повернулся к нему Скеррит, — не нужно выкрикивать с места. Здесь нет ваших подчиненных, а если вам есть что сказать, прошу сюда, — адвокат показал на барьер для свидетелей. — Я полагаю, нам всем будет интересно выслушать ваше мнение, тем более что, кроме вас, в зале я не вижу никого, кто мог бы квалифицированно поучаствовать в нашем разговоре: ни маршала Роберта Саундби, ни советника авиаминистерства сэра Арчибальда Синклера, ни аса Королевской бомбардировочной авиации пилота Морриса Смита, которому, как высказался кто-то в прессе, выпала высокая честь первому сбросить бомбы на известный вам город, чтобы переколотить его знаменитые блюдца и тарелки.

Скеррит словно подзуживал крикливого маршала ввязаться в драку, и через несколько минут Норман Боттомли, малорослый верткий человек с костлявым лицом, выпирающими скулами и маленькими, спрятавшимися в глубоких впадинах черными глазами, был приведен к присяге у барьера свидетелей, заменив собой взмокшего от свалившейся на него ответственности эйр-коммодора Стивенса.