Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)

3. Капеллан имеет свободный доступ к каждому приговоренному, за исключением тех случаев, когда приговоренный не принадлежит к государственной англиканской церкви. В таких случаях ему разрешены посещения священника той конфессии, к которой он принадлежит. За вышеупомянутым исключением, никто не имеет права входить в камеру приговоренного иначе, чем по приказу коменданта тюрьмы или члена инспекционной комиссии.

4. Во время приготовлений к казни и во время казни никто не имеет права входить в тюрьму без особого разрешения.

5. Приговоренного к смерти могут навещать по его желанию родные, друзья и поверенные, а также те, кому разрешено навещать его письменным распоряжением инспекционной комиссии.

6. Человеку, сообщившему инспекционной комиссии о важном деле к приговоренному, может быть дано письменное разрешение на посещение приговоренного.

Вот в каких обстоятельствах обнаружил себя мистер Тодхантер.

Изоляция проявилась уже в том, что только после того, как из фургона вывели всех заключенных, было позволено вывести наконец и его. Ему хотелось помедлить минутку, оглядеться на новом месте, воздать должное виду тюремных стен снаружи, но теперь это ему запрещалось. Бережно, но твердо мистера Тодхантера взяли за предплечье и препроводили ко входу в тюрьму, по коридорам, через внутренний дворик и, наконец, в его последнее обиталище, где ему предстояло пробыть до самой казни, если не считать кратких прогулок.

– Это и есть камера смертников? – с любопытством спросил мистер Тодхантер.

– Вас велено поместить сюда, – уклончиво ответил тюремщик.

Мистер Тодхантер огляделся. Он имел некоторое представление об условиях в современных тюрьмах, поскольку всегда интересовался состоянием социальных реформ, и все-таки удивился обустроенности и величине помещения. Это была скорее жилая комната, чем тюремный застенок. Забранное решеткой окно без занавеси располагалось высоковато, но впускало достаточно света и воздуха. У довольно поместительного стола стояли стулья, в углу комнаты – удобная с виду кровать с чистым бельем, подушками в наволочках и покрывалом. На стене, обращенной к кровати, висела большая картина с изображением распятия, на других стенах – еще несколько ярких картин. В чистеньком маленьком камине приветливо пылал огонь.

– Да тут отлично! – воскликнул мистер Тодхантер.

– Комендант скоро придет, – пообещал тюремщик, снимая с него наручники.

Мистер Тодхантер снял шляпу, бросил пальто на спинку стула, сел и обхватил колени руками. Через минуту в замке заскрежетал ключ (а он и не заметил, что его заперли в этой уютной комнате) и вошел рослый мужчина с седеющей шевелюрой и армейскими седыми усами, за ним второй, пониже, темноволосый и плотный, и еще один надзиратель. Мистер Тодхантер поднялся.

– Господин комендант! – объявил надзиратель и вытянулся по стойке «смирно».

– Добрый день, – вежливо произнес мистер Тодхантер.

Комендант буркнул что-то невразумительное, подергал себя за ус, явно испытывая неловкость, и представил врача:

– Доктор Фартингейл.

Мистер Тодхантер снова поклонился.

– Мы все про вас знаем, – жизнерадостно сообщил врач. – Я хотел бы взглянуть на эту вашу аневризму. Ваш врач только что известил меня о ней по телефону.

– Насколько я понимаю, ее состояние внушает опасения, – с легкой укоризной отозвался мистер Тодхантер.

– Ничего, мы о ней позаботимся.

Мистер Тодхантер усмехнулся:

– Да, в самом деле. Будет очень жаль, если она не продержится еще месяц, верно?

Комендант нахмурился.

– Послушайте, Тодхантер, вы должны понимать… существуют правила… надеюсь, вы проявите благоразумие…

– Буду только рад, – со старомодным поклоном ответствовал мистер Тодхантер, – подчиняться всем существующим правилам. Надеюсь, в моем лице вы обретете образцового заключенного.

– Да-да… Первым делом вас нужно обыскать. Чистейшая формальность, разумеется, в вашем случае, но… Я решил, вы предпочтете, чтобы обыск провел я сам, согласно правилам. Соблаговолите предъявить для осмотра все личные вещи, что при вас есть.

– Я выложу их на стол. – И мистер Тодхантер послушно выложил из карманов самопишущую ручку, карандаш, записную книжку и золотые карманные часы с крышкой. – И попрошу вас позволить мне оставить их у себя.

– Это все, что у вас есть при себе?

– Да. Все остальное я уже передал моему поверенному.

– Отлично, это можете оставить. А теперь постойте смирно.

Мистер Тодхантер замер, чувствуя, как по его телу прошлась пара умелых рук.

– Вот так… а теперь будьте любезны раздеться, если хотите – за ширмой, врач осмотрит вас, и вы переоденетесь согласно тюремным правилам. – Комендант помялся в нерешительности. – В первый день заключения полагается купание, но думаю, мы пропустим эту формальность…

– Я принял ванну сегодня утром, – уведомил его мистер Тодхантер.

– Тем более. – И, попрощавшись кивком, комендант вышел.

Один из тюремщиков установил крашеную белую ширму в углу камеры, у камина. Благодарный за такое попечение о его скромности, мистер Тодхантер удалился за ширму.

– Сначала только пиджак и рубашку, – попросил врач.