Суд и ошибка. Осторожно: яд! (сборник)

На сем суд до завтрашнего дня прекратил свою работу, что, по мнению мистера Тодхантера, было более чем уместно. Нагрузка становилась ему непереносима.

4

– Так вот куда он клонил! – воскликнул укрытый пледом мистер Тодхантер, когда такси миновало толпу зевак.

– Вот именно. Изобретательно, правда? Этот Бэрнс малый не дурак, – великодушно заявил сэр Эрнест.

На что мистер Читтервик не преминул вставить реплику, которая напрашивалась сама собой:

– Но не чета вам! Вы так провели перекрестный допрос, что его версия рухнула.

Сэр Эрнест просиял:

– Что ж, пожалуй, я пробил в ней дыру. Но особо полагаться на удачу не будем. Присяжные – странный народ. Например, наши: дай им малейший шанс, и они оправдают нашего друга.

– Вы так думаете? – встревожился мистер Читтервик.

– Просто нам не следует злоупотреблять оптимизмом, вот и все. – Сэр Эрнест потер свою румяную щеку. – Интересно, как он до этого додумался? Чертовски остроумная мысль. А скажите, Тодхантер, вы точно уверены, что не устраивали в декабре подобного рода ночных прогулок?

– Что за вздор вы несете?! – вскинулся мистер Тодхантер.

– Все-все, – испугался сэр Эрнест и сидел смирно, пока таксист не остановился у его клуба.

Глава 18

1

На следующее утро мистер Бэрнс предложил суду детальную разработку своей версии.

Имеется два основополагающих факта, на которых, по мнению обвинения, зиждется причастность подсудимого к преступлению, заявил он. Во-первых, тот факт, что он обладал браслетом убитой женщины, а во-вторых, вероятность того, что единственная пуля, найденная в беседке, выпущена не из револьвера, принадлежащего Винсенту Палмеру, – с той подоплекой, разумеется, что она вылетела из револьвера, принадлежащего подсудимому.

Однако же, если вдуматься, оба факта не выдерживают никакой критики. Факт обладания браслетом доказывает только одно: что подсудимый знавал погибшую. Он не может служить уликой даже того, что подсудимый видел мисс Норвуд убитой, поскольку еще при жизни она прекрасно могла отдать ему этот браслет, например, затем, чтобы укрепить шатающийся камень, сделать второй экземпляр или в каких угодно иных целях. Тем не менее полицейские готовы признать, что мистер Тодхантер побывал на месте преступления после смерти мисс Норвуд. К чему они не готовы, так это признать, что он причастен к убийству.

– А что касается револьверной пули… – И мистер Бэрнс пренебрежительно дернул плечом. – Пулю обнаружили застрявшей в балке в дальнем углу беседки. Оказаться в таком месте она могла только вследствие на редкость скверного выстрела мимо цели. Более того, мистер Тодхантер явно забыл про эту вторую пулю (что была вторая, нам, кстати, известно только от него самого), несмотря на то что напомнить о ней должны были две оставшиеся в барабане стреляные гильзы, от которых предстояло избавиться, а не одна. Однако же мистер Тодхантер вспомнил об этом, весьма удачно, лишь в присутствии двух независимых свидетелей. Одно это уже настораживает.

Еще больше сомнений в том, что касается этого эпизода, вызывают заслушанные присяжными показания: свидетельницы, которая декабрьской ночью слышала звук выстрела со стороны беседки, и свидетеля, как раз в ту ночь в неурочный час видевшего в доме подсудимого свет, – из чего ясно, что подсудимый тогда по меньшей мере бодрствовал, а то и вообще еще не ложился. Можно придумывать этим фактам самые разнообразные объяснения; тем не менее они есть, и с ними нужно считаться.

Что же из них следует? Прежде всего то, что рассказ мистера Тодхантера о второй пуле – вымысел. Ее выпустили из револьвера отнюдь не в сентябре прошлого года, а в декабре. К тому времени мистер Тодхантер, когда-то наивно веривший в то, что стоит ему явиться в полицию и признаться в каком-нибудь преступлении, как его немедленно арестуют, – к тому времени он уже осознал, что никаких улик против него нет. Поэтому он эти улики фабрикует. Первейшей уликой в таком деле, естественно, считается пуля – и вот в ночь на третье декабря он отправляется на место преступления, приходит туда незадолго до полуночи и впервые стреляет там из своего револьвера. В ходе той же ночной прогулки он, несомненно, оставляет в саду следы, каковые, ликуя, в присутствии двух свидетелей находит на следующее утро. Тем же утром, при тех же свидетелях на редкость вовремя он «вспоминает» про пресловутый второй выстрел. Вот как, на мой взгляд, шел ход событий – и разве это не более убедительное объяснение, к тому же подкрепленное показаниями, чем сумасбродные утверждения обвиняемого – или нам стоит переименовать его в «самообвинителя»? Предложенное мной объяснение к тому же правдоподобно обосновывает те весьма полезные отпечатки ног, сломанные ветки и тому подобное, что обнаружили два свидетеля на пути через сады соседей к саду мисс Норвуд. Ибо здравый смысл и весь опыт жизни не позволяют нам допустить, чтобы эти следы могли сохраниться долгие месяцы вопреки дождям и непогоде нашей английской зимы!