Суд герцога

Дженелески понимал, что в его обвинениях нет ни грана правды. Знал он и о беспредельной верности Ферранте герцогу. Но не мог отступиться.

- Принимаю, - твердо заявил он, решив бороться до конца.

Борджа задумчиво оглядел его, вернулся к столу, взял только что запечатанный пакет - письмо к Рамиро де Лоркуа.

- В Имоле Рамиро де Лоркуа с двумя тысячами солдат ждет моего приказа начать штурм Сан-Часкано. Вот этот приказ. Ферранте знает, что Касерта и защитники Сан-Часкано дорого заплатят за его содержимое. Сегодня вечером Ферранте повезет это письмо в Имолу. Это и будет испытанием.

- Но, ваша светлость, - в притворном испуге воскликнул Тито, - он же может предать вас. Вы представляете, какими могут быть потери?

- Представляю, мессер Тито, - с непроницаемым лицом ответил герцог. Только этим я могу оправдаться перед собой за испытание верности Ферранте, - с этим он и отпустил Дженелески.

Тито Дженелески вернулся домой расстроенным. Все обернулось совсем не так, как он предполагал, добиваясь аудиенции у герцога. У него создалось впечатление, что его подхватил водоворот и понес помимо его воли. Во всяком случае, он и подумать не мог о подобном исходе. Мучило его и дурное предчувствие: как обойдется с ним Борджа, когда Феранте с триумфом выдержит испытание. В последнем сомнений не было, ибо едва ли кто мог сравниться преданностью герцогу с Ферранте. И Тито знал, что угрозы Борджа - не пустые слова. К тому же теперь от него требовались конкретные действия. Каким-то образом он должен был добиться того, чтобы Ферранте не доставил письмо по назначению. Значит, оставалось найти средства, обеспечивающие эту цель, составить план. То есть обстоятельства сложились так, что, защищая себя, он становился активным противником Чезаре Борджа. Ферранте должен оступиться, а Чезаре - заплатить за свои слова: "Я вам не верю".

Тито решил посоветоваться с братом. Тот выслушал, все более хмурясь, а потом отругал его последними словами. Тито, естественно, рассердился.

- Сделанного не вернешь, - прервал он Джироламо. - Давай лучше обсудим, что нам предпринять.

- Ну-ну, - хмыкнул младший брат. - Так ты полагаешь, мы еще что-то можем?

Тито ответил незамедлительно, поскольку решение уже созрело.

- Мы должны ознакомить с содержимым письма защитников Сан-Часкано. Тем самым будут нарушены планы герцога, и он сможет убедиться, что Ферранте предатель.

В глазах Джироламо отразился испуг.

- Да, этого бы тебе хотелось. Но слишком рискованно. Пожалуй, и невозможно.

- Ты так думаешь? Ха! - раздражение переполняло Тито. - Говоришь, невозможно? - и он, похоже, обрушил бы на брата град проклятий, но в этот самый момент его озарило. И поднявшаяся было волна ярости мгновенно схлынула. Глаза вспыхнули победным огнем. На тонких губах заиграла торжествующая улыбка. - Невозможно, значит? - повторил он таким тоном, что Джироламо сразу понял: задача решена. Но Тито поначалу оставил брата в неведении и послал за Кассандрой.

- Причем здесь Кассандра? - удивился Джироламо.

- Это наш главный козырь, - уверенно ответил Тито.

Когда девушка вошла, он пододвинул стул к столу, предложил ей сесть, поставил перед ней чернильницу, перья, положил чистый лист бумаги.

- Сейчас ты напишешь письмо, Кассандра. Своему разлюбезному кавалеру, этому Ферранте да Исола.

В ее глазах отразилось изумление, но глупенькое, пусть и очаровательное личико осталось бесстрастным.

- Ты признаешься, что тронута его письмом до глубины души. У тебя есть душа, не так ли, Кассандра? - он пренебрежительно хохотнул, ибо отсутствие большого ума у сестры, особенно подчеркнутое ее красотой, раздражало его.

- Фра Джорджио говорил мне, что да, - она осталась нечувствительной к тонкой иронии.

- Фра Джорджио - дурак, - отрезал Тито.

- Нельзя так говорить, Тито, - укорила его сестра. - Фра Джорджио учит меня, что насмешничать над монахами - грех.

- Похоже, он знает, насколько смешон, поэтому и вдалбливает всем и вся, что смеяться над ним нельзя. Но нас больше интересует не он, а мессер Ферранте.

- Да, Тито, - потупила взор Кассандра.

- Ты напишешь, что глаза у тебя наполнились слезами, когда ты подумала о его сердце, разрывающемся на части, словно печень Прометея, и тебе захотелось познакомиться с ним поближе.

- Ничего мне не захотелось. Он чересчур высокий, тощий, уродливый. И безбородый. Мне нравятся мужчины с бородой.

- Молчи! - рявкнул Тито. - И слушай меня. Пиши, как я тебе говорю. Твои мысли не имеют к этому письму никакого отношения. Далее добавь, что мы, Джироламо и я, в отъезде и ты просишь его прийти к себе на закате. Через садовую калитку. Такая романтичность, несомненно, понравится этой сицилийской собаке, не так ли, Джироламо?

Джироламо пожал плечами.

- Не забывай, брат, что пока ты не посвятил меня в свои планы.

- Но об остальном ты мог бы догадаться и сам. Он обязательно придет, Кассандра задержит его на час, прикидываясь, что действительно неравнодушна к нему. Он в это поверит, это уж точно. А потом... Но об этом мы еще успеем поговорить. Сначала письмо. Давай, детка, тут есть все, что тебе нужно.