Суббота в Лиссабоне (рассказы)

— Что делать еврею, если он неверующий? — спрашивал рабби. — Пусть он притворится верующим. Всемогущему не нужны ваши добрые помыслы. Поступок — вот что принимается в расчет. Только то, что вы сделали, имеет значение. Вы раздражены? Гневаетесь на кого-то? Ну и сердитесь себе. Но при этом говорите вежливые слова, будьте дружелюбны в то же самое время. Боитесь быть притворщиком? Не нравится лицемерить? Боитесь прикинуться другим? Тем, кем вы на самом деле не являетесь? Но ради чего вы лжете? Ради вашего Отца Небесного, да будет благословенно Имя Его. Да знает Он о ваших намерениях. И о тех помыслах, которые руководят вашими намерениями, Всемогущий тоже знает. Вот в чем суть дела.

Как мне передать смысл того, что говорил рабби? Каждое слово сверкало как бриллиант, жгло как огонь и проникало в самое сердце. И все же главное было не слова. Не так уж много сказал рабби. Но сам его тон, жесты… Зло нельзя победить одним лишь желанием, одной волей. Зло бестелесно. Оно проявляет себя через слова. Не предоставляйте силам зла уста ваши — это путь победить его. Вот, к примеру, Валаам, сын Веора. Он хотел проклясть детей Израиля, но вынужден был благословить их. И потому имя его упоминается в Библии. Когда человек не предоставляет злу уста свои, оно остается немым.

Почему я рассказываю так бессвязно, перескакиваю с одной мысли на другую? Тесть присутствовал на всех трех субботних трапезах у рабби. И когда субботним вечером он пришел проститься, то беседовал с ним наедине целый час. По пути домой я спросил: «Ну как, отец?» И он ответил: «Твой рабби — великий человек».

Обратная дорога в Рачев оказалась очень трудной. Хотя была середина зимы, на Висле трещали льдины, громоздились друг на друга, потом плыли вниз по течению. Одним словом, ледоход, как на Пасху. И тут же мороз, гремит гром, сверкает молния. Несомненно, это дело рук Сатаны! А как же иначе? Мы были вынуждены оставаться на постоялом дворе аж до вторника, там же застряли и многие другие миснагиды. Никто не мог продолжать путь. Настоящая буря свирепствовала и не давала даже выйти наружу. Ветер так выл в печной трубе, что дрожь брала.

Миснагиды суть миснагиды. Все одинаковы. Все без исключения. Как обычно, они стали отпускать свои шуточки, насмехаться над хасидами. Тесть мой хранил молчание. Они все хотели вызвать его на разговор, однако он отмалчивался. Они и так и этак: «Ну, что скажешь про того? А про этого?» Тесть не поддавался и лишь добродушно отшучивался. Они знали, что тесть едет от рабби Хаскеле, и просто умирали от любопытства.

Что мне еще сказать вам? Тесть последовал совету рабби Хаскеле. Он перестал огрызаться, перестал бросаться на людей. Глаза сверкали гневом, но разговор — сама изысканность и предупредительность. Бывало, замахнется, трубка в руках, но всегда остановит себя и говорит скромно и вежливо. Довольно быстро в Рачеве поняли, что мой тесть теперь — совершенно другой человек. Остановил на улице какого-то малыша и ущипнул за щечку. А если водонос нечаянно плеснет водой прямо на пол в доме, он никогда и виду не покажет, насколько это его бесит. Скажет только: «Как дела, реб Йонтле?» или «Холодно там, а?» Чувствовалось, что стоит это ему невероятных усилий. Зато благородство, великодушие — налицо.

Со временем раздражительность его пропала совершенно. Теперь он ездил к рабби Хаскеле три раза в год. Стал мягким человеком и таким добродушным, ну просто невероятно. Теперь у него вошло в привычку, стало правилом: хочешь сорваться — делай наоборот. Тогда самый злейший грех оборачивается добрым делом. Главное действовать, а не обдумывать да размышлять. Он даже начал ходить в микву. А когда тесть мой состарился, у него появились и собственные ученики. Можно сказать, свой двор появился… Это было уже после смерти рабби Хаскеле. Тесть не уставал повторять: «Если не можешь быть хорошим евреем, поступай как хороший еврей. Ибо как ты поступаешь — такой ты и есть. А иначе как? Почему человек не хочет поступать так, как считает правильным? Почему даже не пытается? Вот, к примеру, пьяница в шинке. Почему он пьет? Почему не пытается поступить иначе?»

Рабби однажды сказал: «Почему „не пожелай ничего чужого“ — самая последняя из Десяти Заповедей? Потому что прежде надо избегать делать плохое. Тогда потом и не возникнет желания так поступать. А если сидеть да ждать, пока все страсти улягутся, и не пожелаешь никогда достичь святости».

И так во всем. Если вы несчастливы, поступайте как счастливый человек. Счастье придет. Если вы в отчаянии, разуверились во всем, поступайте так, будто нет у вас сомнений. Вера придет. Придет потом.

Из сборника БЕЙС-ДИН У МОЕГО ОТЦА (IN MY FATHER'S COURT)

РАСТОРГНУТАЯ ПОМОЛВКА