Стылый ветер

— И индульгенции, которые продает Папа, — это тоже своеобразные амулеты? — удивленно подняла брови вверх Ольга.

— Да. По крайней мере, какое-то время они действовали, даруя людям прощение грехов и спасение... Собственно, вся Реформация началась с того, что индульгенции потеряли силу. Как и некоторые другие католические святыни.

«Инфляция индульгенций. Оригинальная идея... — подумала Ольга. — Так в чем же тогда разница между священником и колдуном? Только во внешней форме реликвий и ритуалов?»

Дорога была совершенно разбита. Карета переваливалась с ухаба на рытвину. Лошади, скользя копытами по жиже, то и дело кидали комья грязи на одежду и в лицо Старика, а он то нахлестывал, то упрашивал лошадок, то змеей шипел, словно угрожая им чем-то. И лошади шли, волочили, тащили колымагу Дранга все дальше вперед. Щегольская шляпа Цебеша превратилась уже в нечто облезлое, а парадный камзол невозможно было узнать. Людей на дороге попадалось все меньше. Дождь, наконец, перестал. Наступила ночь, и не было видно, очистилось ли небо от туч. Теперь Цебеш не останавливал карету в деревнях у придорожных трактиров.

— Может, стоит отдохнуть? Вы совсем себя измотали.

— Нет. Господь не простит мне задержки. Нам надо завтра быть в Граце, хотя бы под вечер, — прохрипел Старик и выбросил в черную ночь пустую бутылку из-под вина. Следом за ней полетело то, что осталось от его щегольской шляпы.

— Дорога может подсохнуть. Тогда идти будет легче! — не унималась Ольга.

— Или снова пойдет дождь, и ее совсем размоет... Перед нами шел отряд солдат. Это они разбили дорогу. Эти ребята не свернут до Граца, а может, и до Вены.

Ольгу совсем укачало в карете, и она на одной из коротких остановок перебралась на козлы, сев рядом со Стариком. Свежий воздух принес облегчение.

— Зачем нам в Вену, Цебеш?

— Пан Цебеш. Привыкай помаленьку. Нам придется общаться на людях.

— Так зачем, пан... Цебеш? Что вы вообще собираетесь делать? Как именно будете использовать меня? Я хочу все заранее знать, чтобы решить, смогу ли участвовать в этом.

— Хорошо. Слушай. Это будет ритуал. Под звуки органа, в одном из прекраснейших соборов Европы... Своего рода месса. Во время службы ты будешь одним из главных действующих лиц. В присутствии необходимых для Призвания лиц ты должна свершить ритуал — поднести Избраннику Господа чашу с кровью Христа, чтобы он ее выпил.

— А откуда вы возьмете кровь? — нервно дернулась Ольга. — Кто-то будет убит? Ранен?

— Ваша подозрительность и необразованность, сударыня, не знают границ... Церковное вино, налитое в чашу, в ходе Божественной литургии превращается в кровь Христа. Это чудо действительно происходит всякий раз, когда в литургии участвуют лишь те, кто искренно верит. Впрочем, случается подобное все реже. Неверующие, лицемеры, ханжи и нераскаявшиеся грешники никогда не удостаивались чести причащаться кровью Христа. Ибо сказано: каждому воздастся по вере его.

— То есть если я не буду во все это верить...

— Если хоть один из участников ритуала не будет верить, то не свершится не только Пришествие, но и евхаристия, Пресуществление вина в кровь Господа. Поэтому-то Вера очень важна. Вера и есть основа этого ритуала. Остальное — место, время, состав участников, музыка, магия, алхимия и астрология — призвано лишь усилить эффект, сделать чудо, вызванное Верой, Неизбежным и Сильным — Истинным чудом!

— Боюсь, мое участие вам помешает. Я не верю и не сумею поверить ни в вашу магию, ни в возможность пришествия этого вашего Спасителя. Даже если он существует, кто вы такие, чтобы призывать его по своей воле? Почему он вдруг должен именно вам, именно в назначенное вами время явиться? И как, как он будет все это спасать?

— Слишком много «почему», Мария. — И Старик зло ударил хлыстом по спинам замедливших движение коней. — Ты ничего не знаешь про нас, про этот мир, про то, как, что и почему здесь происходит. А вместо того чтобы понять, берешься судить... Гордыня — самый тяжкий грех из всех, которые может совершить человек. У вас, наверное, все там такие. Может быть, я ошибся, забросив невод так далеко вперед... Увы, я не Мишель Нострадамус. Но я читал труды и его, и многих других великих пророков. Сам Кеплер научил меня магии чисел. Я и самостоятельно многого достиг. Математика и божественное озарение дали мне ключ к очень многим вратам. Появление Спасителя неизбежно, как и Армагеддон. Оно предначертано Всевышним еще до появления этого, материального мира. Мы лишь камни великой пирамиды, символы великого пророчества. Нет точной даты. Но мне наверняка известно место — Европа, Альпы, и время, когда все свершится, — одна тысяча шестьсот восемнадцать. Нынешний год. И он уже подходит к концу. Вера. Вот сила, на которую мы только и можем опереться сейчас. И если у нас не получится, то Он явится где-то еще.