Стужа

— Ты слушай, что было дальше. Фригг объявила всем живущим во всех мирах, что тот, кто дерзнет отправиться в подземное царство к Хель и уговорит ее отпустить Бальдра, получит в награду ее любовь и благорасположение. И знаете, кто вызвался?

Дети покачали головой.

— Хермод, — сказал Гест. — Он тоже был сыном Одина, но не от Фригг, сиречь приходился Бальдру сводным братом. Один дал ему своего коня, восьминогого Слейпнира, и поскакал Хермод в царство мертвых и поведал Хель, что и боги, и великаны, и люди не смогут жить, коли Бальдр не вернется, так они горюют и скорбят. Но Хель ему не поверила — быть не может, чтоб кого-то этак любили! — и сказала: «Давай-ка посмотрим, вправду ли все существа охвачены скорбью, и если нет, Бальдр останется у меня навеки». Тогда боги повелели всему миру скорбеть, и все плакали-горевали — великаны-йотуны, и карлики-дверги, и звери, и люди, — все, кроме одного. И кто же это был, как думаете?

— Ясное дело, Локи, — сказал Ари, печально глядя в морскую даль.

— Верно. — Гест перевел дух, и в груди у него захлюпало, с таким звуком гвозди входят в мокрое дерево. — Только на сей раз он прикинулся великаншей, по имени Тёкк.

— Тёкк? — переспросила Халльбера.

— Да, — ответил Гест.

— Странное имя,[46] — заметила Стейнунн. — И это все?

— Нет. Перед смертью Бальдр успел обзавестись сыном, которого звали Форсети, и к Форсети могут прийти все, кому не удается жить мирно, все, что воюют меж собою, ибо Форсети способен примирить всех, кто бы они ни были и о чем бы ни спорили. Он бог справедливости и всем утешитель, надежда для тех, кто никогда не имел надежды.

На миг повисла тишина.

— А теперь всё? — опять спросила Стейнунн.

— Нет, — сказал Гест, — но мне надо подумать о другом.

Думал он о челне. Вроде как наладили его. Тою же ночью он тихонько, не разбудив девочек, слез с кровати, открыл дверь и растормошил Ари. Мальчик удивленно поднял голову и спросил, что ему нужно. Гест прошептал, что, когда он помрет, Ари придется позаботиться о сестрах; управлять маленьким парусом не так уж и трудно, надо лишь дождаться попутного ветра и идти на полночь, непременно на полночь, и не забыть взять с собой вещи, в том числе и его скарб, и рассказать Ингибьёрг все, что она спросит, но не больше, и отдать ей серебряную монету, которую Гест получил от Эйстейна, тогда она примет их под свою опеку.

— Ты не помрешь, — сказал Ари.

Гест же велел ему принести кошелек и достал монету с загадочными письменами. Ари не хотел ее брать, но Гест твердо сказал, что выбора нет, взять придется. Ари глянул на монету.

— А молитвы Богу помогают? — спросил он.

— Не знаю.

— А жертвоприношения?

— Не знаю.

Ари и девочки продолжали трудиться над челном, а через несколько дней после того, как Ари получил монету — и не единожды тщетно пытался вернуть ее, — все трое пришли к Гесту и объявили, что работа закончена. Гест кое-как добрел до границы прилива, пошатываясь, спустился вниз и помог столкнуть челн на воду. Прямо у них на глазах он наполнился водой и камнем пошел ко дну. Гест с трудом перевел дух и сказал, что так и надо, дерево должно разбухнуть. Это ведь карве, двенадцативесельный челн, тяжелый и прочный, как Бальдров «Хрингхорни».

Только спустя неделю с лишним Гест снова сумел встать с постели.

Он велел детям принести побольше желтых и синих ягод, что уже поспевали в округе, и они набрали сколько могли черники и морошки. Ари нашел еще одного барашка и забил его. Стейнунн стряпала на всех, вдобавок они ловили рыбу. Но только когда начали созревать и красные ягоды, Гест достаточно окреп, чтобы выйти из дома без посторонней помощи. Он вконец отощал, в лице ни кровинки. Халльбера сказала, что с виду он чисто мертвец. Гест рассмеялся и скроил жуткую рожу: он, мол, такой и есть, призрак, на ее счастье, ведь при нем Транд Ревун здесь являться не станет.

Халльбера кинулась наутек, спряталась за кустом. Все засмеялись. А Гест сказал, что супротив нынешнего сил у него вряд ли намного прибудет, поэтому им нужно собрать все свое добро — домашнюю утварь, одежду, инструмент, одеяла, оружие — и погрузить в челн, из которого уже в четвертый раз вычерпали воду, так что он держался на плаву как сырая пробка. Для него самого надо устроить меховую постель между гребными банками за мачтой.

Дети все исполнили.

На другой день задул попутный ветер, но Гест опять лежал пластом.

— Молитвы Богу помогут? — спросила Стейнунн.

— Нет, — отвечал Гест. — Но вы же сильные. Справитесь.

На следующий вечер с юго-запада налетел шторм. Дети ушли по ягоды и домой не вернулись. Гест лежал и слушал, как буря с ревом набрасывается на постройки, как все вокруг — море, небо, горы — полнится гулом, как дрожат стены комнаты, а он не в силах пошевелиться.

Кое-как он подполз к краю кровати, вывалился на пол, добрался до двери, открыл ее, да так и остался лежать, под хлещущим дождем. Там дети и нашли его утром. Ари и Стейнунн. Халльбера пропала.