Ступая за Край

— Сердце твоё наивно, Королева Эвиси. — Гелан тогда улыбнулся и ничего больше не сказал.

Эвиси смотрела на Меаглора и всё, что испытывала — желание отойти от него, отпрянуть на расстояние удара метального ножа, но Эвиси не сдвинулась с места и прямо смотрела на воина…

— Не следует тревожить сердце своё, воины скоро придут.

— Откуда тебе известно это, Меаглор?

— Женщинам, даже королевам, даже лучшим лучницам наших краёв и округи, не открывают всего, о чём говорят воины, и каковы дела их. Всё, что тебе следует знать — не тревожь сердце своё, Гелан, твой воин, скоро вернётся, будет он здоров и…

— Зачем ты разговариваешь с ней? — Эвиси уже привыкла к насмешливым или злобным выкрикам Эимит, лишь изредка жалея, что не может свернуть ей голову.

— В сердце твоём так много злобы, маленькая Эимит, — Меаглор повернулся к девушке с волосами цвета пшеницы, — много злобы и много ревности, не пора ли тебе унять свою гордость, дочь кузнеца, и понять, что сердце Гелана принадлежит его Королеве, и освободить в своём сердце место для другого мужчины?

— Это временно! Она скоро надоест ему, и тогда…

— Надоест, как надоела ты, маленькая Эимит? — воин нагнулся вплотную к лицу молодой девушки. — Думаешь, однажды он не придёт к ней, как не пришёл к тебе, и так же забудет дорогу к её ложу, как забыл к твоему?

— Он не забыл!

— Маленькая Эимит… — Меаглор говорил настолько тихо, что стой Эвиси на полшага дальше, она бы не услышала его. — Он забыл, и тебе это известно, так же, как известно, что Гелан не найдёт дорогу к тебе и ложу твоему. У тебя скверный характер, подобно сварливой старухе, но однажды это изменится. — Меаглор развернулся и двинулся вдоль улицы, и Эвиси казалось, что знает воин больше, чем говорит, и видит не только светлыми глазами своими.

— Он… — Королева Эвиси хотела было поделиться своей мыслью с Эимит, но отступила на шаг.

— Он сын провидицы, делает вид, что ему всё известно про всех, глупец, делает вид, что знает женское сердце, а у самого нет ни возлюбленной, ни любовницы, никого.

— Говорили, его тело и дух познали многих женщин.

— Тело — да, но дух, я уверена, не успевал даже запомнить имена их. Не то что узнать их сердце, даже его полоумная сестра понимает больше.

— У провидицы есть дочь?

— Да, есть сын, и есть дочь. Дочь Биоввена, ещё более ненормальная, чем этот, — Эимит шептала, словно забыв, что перед ней соперница и враг. — Она почти не появляется в поселении, только когда нужна её помощь, она лечит… лечит она хорошо, но лучше не слушать, что несут уста её, иначе тронешься умом и станешь такой же полоумной. И знаешь что, Меаглор ошибается, Гелан вернётся ко мне!

— Тогда я убью тебя.

— И тебя будут судить.

— Меня за многое могут судить, поверь Эимит, принять казнь за удовольствие открутить тебе голову — лучшее, что могло бы случиться со мной.

— Конечно, ведь не похоже, что другое лучшее, что может произойти с любой из женщин, с тобой случиться, — Эимит ухмыльнулась и пошла в сторону отца своего, кузнеца Фалекфора, который стоял и издали осуждающе смотрел на свою дочь.

Все устали от скверного характера его Эимит, но девушка, словно ума лишалась, когда видела Гелана или его пленницу. Никто не судил Эимит или самого воина за то, что было у них, и на девушку с волосами цвета пшеницы засматривались молодые и зрелые воины, но словно зелье добавили в еду Эимит — она не видела никого, кроме Гелана, а ему она была не нужна.

В домике сидела Сеилна, сегодня она так и не вышла на улицу, и Эвиси обратила внимание, что служанка ничего не ела, взор её потух, глаза опухли от слёз.

— Сеилна, милая, не тревожь сердце своё и моё, ты ведь знаешь, какой Харин удачливый воин, они скоро вернуться.

— Но где они могут быть? Почему так долго?

— Я не ведаю этого, ты же знаешь, но сегодня ко мне подошёл Меаглор.

— Меаглор? — прошептала Сеилна, в чьём сердце жило ещё больше страха перед этим странным воином.

— Да, Эимит сказала, что он сын провидицы…

— Оооооо.

— И он сказал, что скоро Гелан и Харин вернутся.

— Он сказал про Харина?

— Конечно, — Эвиси была рада успокоить служанку, обманув её, её сердцу было больно смотреть на искренне плачущую Сеилну. Под сердцем Сеилны был младенец, с каждым прожитым днём живот становился виднее, а Сеилна печальней.

— Я хочу услышать это сама! — выпалила Сеилна, — Госпожа, пойдём к провидице!

— Что ты! — Эвиси попятилась назад. — Лучше человеку не знать свою судьбу.

— Я хочу знать судьбу Харина, а не свою судьбу или твою. Но его… я должна убедиться, что с ним всё в порядке, что он не ранен, что он… он… он не… не с другой.

— С другой? Сеилна, разум твой помутился от переживаний.

— Разве ты не слышала, как часто мужчины оставляют женщин, которые носят под сердцем своим младенца?

— Нет, не слышала. И не желаю это слышать, знай, что Харин скоро вернётся к тебе и своему ребёнку! И, как твоя госпожа и Королева, запрещаю тебе думать иначе и произносить вслух слова, подобные этим.

— Но я всё равно буду думать, — Сеилна посмотрела на свою госпожу, — разве можно повелеть не думать… сходи со мной к провидице.