Стул

Станислав Никитович взял сигарету, подошел к окну и закурил. Иногда к вещам привязываешься больше, чем к людям. Предметы в отличии от людей не предают. Хранят великие тайны, вершат человеческие судьбы. Вещи передаются из поколения в поколение. Они как историческая реликвия. Только когда ими пользуешься, не осознаешь этого. Мысли режиссера прервал Анатолий:

– Никитич, ну а ты чем будешь заниматься? У тебя, можно сказать, вся жизнь в театре прошла.

– Толик, я, наконец, смогу жить настоящей жизнью. Поеду в деревню к сестре. Там у них речка хорошая. На рыбалку ходить буду. По хозяйству помогать. Куры у нее еще есть. Я в жизни, Толик, ни разу живых курей не видел. Разве только в детстве. А стул отнеси Зинаиде Матвеевне. И чем скорее, тем лучше.

***

– Доброе утро, Зинаида Матвеевна. Отметьте меня. Бурцев.

– Как тебе у нас работается, касатик?

– Отлично. Уже ввели в третий спектакль. А Вы сегодня как никогда хороши! – подмигнул женщине юноша.

– Так, так. Что-то хочешь! Говори. Тетя Зина никому не расскажет.

– Ну-у-у, ко мне сегодня придет девушка. С длинными волосами в красном берете. Аней зовут. Пропустите ее, пожалуйста. Только не записывайте и никому не говорите.

– Ай, шалун! Ладно. Тетя Зина своих не выдает. Ступай. Пропущу.

– Да, можно еще ключики от гримерки?

– Держи и распишись.

Молодой актер еще раз подмигнул вахтерше, взял ключи и, посвистывая, пошел к себе в гримерную комнату. Зинаида Матвеевна потянулась за клубком ниток со спицами. Не удержалась и плюхнулась на стул. Поерзала. Откинулась на спинку.

– Чай что ли заварить? – пробормотала женщина. Затем подошла к тумбочке и включила чайник в розетку. В это время к стулу медленно подошел кот и впился когтями в ножку.

– Мурзик, брысь! Сколько тебе говорить, о мебель когти не точат! – шуганула усатого Зинаида Матвеевна. – Весь стул почти поободрал. А он можно сказать исторический. Ну-ка, давай-ка отсюда. Вон сметаны полная миска. А он мордой воротит. Чего тебе еще надо?

Кот так же вальяжно пошел восвояси. Как будто и ничего не было. А Зинаида Матвеевна снова уселась поудобней на стул и принялась вязать.

***

На деревьях уже облетели все листья. По ночам появлялись первые заморозки. Утром на лужах образовывалась тонкая корочка льда. Город покрылся темно-серым налетом. Старинные здания смотрелись уныло в своей облезлой окраске. На углу одного из таких домов лежала куча обломков старой мебели, когда-то служившей своим хозяевам, и стул. Потрепанный, грязный, ободранный, но уцелевший.

На небе быстро сгустились тучи. Закрапал дождь. Мимо пробежала кошка и юркнула в подвал. За углом под аркой разводили костер бомжи.

– Подкинуть бы дровишек.

– На, держи, – подал палку другу его товарищ.

– Спирта хочешь? Могу поделиться.

Друзья распили горячительное и пододвинулись поближе к костру.

На следующий день появились первые снежинки. Редким слоем они покрыли асфальт и ту груду остатков мебели. Люди быстро шли мимо, кутались, ежились.

Издалека медленно приближалась фигура пожилого человека. Казалось, старик долго был в пути. Усталый он остановился около стула.

– Эх… Присесть бы. Совсем замаялся. – Он бросил взгляд на стул. – Что-то, друг, ты совсем расклеился. Тебя бы подлечить. И для нашего музея сгодился бы.

Старик стал внимательно разглядывать предмет. Его взгляд остановился на едва заметной выдавленной надписи: «На память Алексею от Ивана». Дед опешил. На глазах старика начали наворачиваться слезы.

– Неужели тот самый? Мой первый стул! Как ты сохранился? Я думал с тобой все кончено. Как и со всеми ними. – У пожилого человека по щекам текли слезы. Он обнимал стул и всхлипывал. Много воспоминаний обрушилось на него в этот момент.

***

На открытии в музее собралось много народу. Нарядные люди толпились и перешептывались. Экскурсовод скомандовала последовать за ней.

– Уважаемые гости! А теперь я хочу представить вам уникальную ценность нашего музея. Обратите внимание на этот стул. Его изготовили специально для царевича Алексея в последние годы правления Николая Второго. Стул не дошел до адресата. Но чудом уцелел и сохранился до наших дней.

Вспышки фотокамер, восторженные возгласы. Журналисты задавали вопросы экскурсоводу. Она с охотой отвечала на них. А обновленный и отреставрированный стул, словно только что из мастерской, стоял крепко на своих четырех изящных ножках и вспоминал всю свою жизнь.