СТУК ТОПОРА ПО ВИШНЕВОМУ САДУ

–Слушайте, то собрание, то заявление, то еще что-то! Я работаю в театре или в каком-то военном штабе, где только слышатся приказы?

–Напрасно вы так… Не сердитесь! Заявление только подпишете и все.

Золотицкий беспокойно спросил:

–И о чем заявление?

–Так, заявление театральных деятелей по поводу одобрения проводимого курса… И еще завтра в двенадцать часов дня состоится митинг, на который обязаны явиться все наши театральные деятели. Как куратор вашего театра, сообщаю.

–Хорошо, постараюсь.– Голос Золотицкого зазвучал однотонно, бесстрастно.

–То, что постараетесь, неплохо, но было бы лучше, если б ответили: обязательно приду!

–Извините, но я бываю очень занят на работе!

–Это понятно… Но мы находимся в социуме, а не в космосе. Как говорил раньше товарищ Ленин, нельзя находиться в обществе и быть свободным от общества.

Золотицкий снисходительно усмехнулся:

–Знаете, эта мумия Ленин не мой товарищ. И он мне не авторитет.

На том конце провода замолчали.

Вильштейн хихикнул, неслышно хлопая в ладоши.

–Что ж, плохо, что Ленин вам не указ…– услышал Золотицкий ответ чиновника. – До свидания. Но советую все-таки прийти. Чтобы не было потом неприятностей.

Аристархов дал отбой.

–Он мне еще и угрожает…– процедил сквозь зубы Золотцкий.

–И чем же?

Золотицкий пожал плечами:

–Упоминал о финансовой поддержке театра. Может прислать новую налоговую проверку.

Вильштейн встал, напоследок сказал:

–Советую тебе тоже уезжать.

–А что я буду делать за рубежом?

–8-

Вильштейн быстро ответил:

–Будешь так же работать режиссером.

Золотицкий с жаром возразил:

–Нет! Моя родина тут!

–Тут ты мучаешься…

Золотицкий       махнул рукой:

–Когда мучаюсь, когда радуюсь… Ты не очень спешишь?

–А что?

Золотицкий порылся в ящике письменного стола, вытаскивая исписанный лист бумаги.

–Послушай… Написал забавный монолог на злобу дня. Может, вставлю в какую-нибудь пьесу.

Он встал, прошелся по кабинету, начав читать:

–Скажи, нам теперь надо забыть название романа Льва Толстого? Какого романа? Роман «Война и мир» Толстого.

Золотицкий сделал паузу, а Вильштейн хихикнул.

–Ой, нельзя говорить!– Золотицкий, подражая актерам, театрально поднял обе руки, закатывая глаза.– И как теперь… Ой, даже не знаю… О многом говорить нельзя.– Он испуганно оглянулся, вздрагивая.– Ой, даже страшно стало! И о войне нельзя говорить… Ой, ой, о мире тоже нельзя говорить!

Вильштейн снова хихикнул, хлопая в ладоши.

–Ой, как страшно стало жить! Обо всем нельзя говорить. Почему? Можно хвалить наших чиновников. Да, это можно, но не хочется. Помнишь, как Оруэлл писал? Что мир это война, а война это мир? Вот-вот… Только не надо об этом говорить. Помню, когда была война в Афганистане. Нет, нельзя! Ой, говорили о контртеррористической операции. Верно. Лучше говорить: операция Ы. Почему ж Ы? При чем тут название старой комедии? Да потому, что наша жизнь похожа на комедию. На комедию или трагикомедию? Ой, как страшно стало жить!

Золотицкий захохотал, пряча листок бумаги в ящик стола. Вильштейн захохотал тоже, похвалив своего друга:

–Слушай, а у тебя есть способности к сочинительству! Молодец! Почти, как Оруэлл!

Золотицкий засмущался:

–Ну, ты скажешь…

–Пиши! Молодец! И в какую пьесу вставишь этот монолог? Надеюсь, не в «Вишневый сад»?

Золотицкий отрицательно качнул головой:

–Не туда.

Глава 3

Маски-шоу в театре.

На следующий день Золотицкий, как обычно, зашел в свой кабинет ровно в десять часов утра. Нина сообщила ему, что опять звонил Аристархов. Золотицкий ничего не ответил, лишь только кивнул секретарше.

Посидев примерно часа два на репетиции, Золотицкий вернулся в свой кабинет. Он решил не ходить на собрание. Он даже не хотел сегодня брать телефонную трубку,

чтобы не говорить с противным ему чиновником.

Ровно в час дня обезумевшая от страха Нина вбежала в кабинет, вопя:

–Никита Сергеевич! В театр ворвались люди с автоматами!

–Вызвать полицию!– произнес приказным тоном Золотицкий, вскакивая.

–А она тут не поможет…– пробормотала Нина.

Выйдя из своего кабинета, Золотицкий увидел людей в камуфляже и черных

–9-

масках с автоматами, которые кричали: «Всем лечь на пол! Лежать и молчать!». Увидев это, Золотицкий застыл от неожиданности. Нина стояла рядом с трясущимися руками.

Через минуты три к Золотицкому подбежали трое в черных масках.

Высокий в черной маске, заметив Золотицкого, представился:

–Капитан Козлов! Это экстренная проверка вашего театра! Показать все документы, все компьютеры.

Золотицкий презрительно усмехнулся:

–Простите, капитан каких козлов?

Козлов нецензурно выругался, потом схватил Золотицкого за рукав, говоря очень грубо:

–Слушай, умник! Интеллигентик! Ты для меня дерьмо! Проверка твоего поганого театра!

Нина модяще воскликнула:

–Отпустите его! Не бейте!

Козлов немного смягчился и отпустил Золотицкого.

Войдя в кабинет Золотицкого, двое в черных масках открыли шкаф, побросав на пол

все папки с документами, включили компьютер.

–Чем обязан? Почему устроили маски – шоу?– тревожно спросил Золотицкий.

–Проверка. Растраты. Налоги. Все проверим,– отрывисто произнес Козлов, не смотря на помрачневшего Золотицкого.