?Студёная любовь?

Помощнику было интересно, что там, за невидимым горизонтом, да и без него я все равно не настрою машину, потому его полет в иной мир не обсуждался. Орин, темноволосый возница, сопровождая меня в такую даль, обеспечил свою старушку-мать до смерти и даже немного больше — на шикарные похороны точно хватит.

Лететь на ощупь, без координат и ориентиров, только по тянущей в груди волшебной нити, что привязала меня к девушке, было глупо и неразумно. Но ничего не оставалось. Еще пару недель, и меня можно гордо выставить на площади столицы в виде ледяной статуи и любоваться, как переливаются широкие плечи в лучах лотта.

Перелет прошел стабильно. Разочек тряхнуло, но капсула выдержала, пронесла нас в несколько долгих секунд через вязкое пространство из Энтара в чужой мир.

Он раскрылся перед нами мрачными низкими небесами и бесконечными землями, напоминающими угольные залежи.

Мы едва не угодили в черное болото, когда нас, будто что-то невкусное, выплюнул портал.

Колесница, резко завернув вправо, отчего я врезался плечом в боковину, пропахала черное песочное поле, где и встряла носом. А я своим почти врезался в кресло напротив, только ремни и удержали, выровняв до хруста в спине.

Закричать не смог, губы смерзлись.

Повозка дернулась и поехала дальше, подчиняясь притяжению и соскальзывая с уклона, прямо в черное озеро.

Ялик, несмотря на свою тучность, быстро отстегнул меня и, вытащив за грудки из плена кабины, на ходу вышвырнул наземь. Все кости пересчитал, зараза. Сам же спрыгнул следом, мощным клубком несколько раз прокрутившись по траве.

Орин, убедившись, что мы покинули колесницу, направил маго-лошадей к ровному участку, чтобы уйти подальше от болотистой жижи и камней. Лезвия неприятно зазвенели о выступающие, как зубья, горные породы, высекая в воздух огненные искры, машина закачалась, затрещала, но все-таки выровнялась и плавно замерла на месте. Только после полной остановки откинула заднюю ось. Та разлетелась на блестящие части и утонула в черной воде, словно кусочки зеркала. Капсуль с портальным камнем разбился.

Мрак! Теперь только ремонтировать, просто так не улетим назад.

Но сейчас это меньшее, что меня волновало.

Я практически замерз. Тело не слушалось, покрылось тонким льдом, отчего кожа неприятно хрустела. Руки и ноги были словно каменными, не моими.

Слабо подтянувшись, я попытался закричать и воспротивиться нелепой холодной магии, что меня отравляла изнутри, но без сил рухнул лицом в травы, больше напоминающие черные колючки дикого ежа. Стылый змей обвился вокруг шеи и поясницы, лишив воздуха. Резко дернуло позвоночник, утащив меня во тьму.

Не успел.

Последний сон перед смертью был прекрасен…

Мне снилась Любава. Живая, теплая и очень красивая. В голубом, под цвет ее бездонных глаз, платье.

Волнистые волосы переливались снежной белизной, вбирая в себя каждый лучик света. Она словно богиня, даже чем-то похожа на лик Нэйши.

Прикасаться к ней — чистое наслаждение.

Будто парить по небу после долгой зимы и греть хребет в лучах лотта.

Во сне можно и обнаглеть. Я потянул девушку на себя, перевернул на спину, вспенив шелк волос, и возвысился над ней. Белоснежные пряди засеребрились на подушке, а алые губы выпустили протяжный стон, требуя… взывая.

Не в силах противостоять, я нежно коснулся приоткрытых губ своими, и от наслаждения, что врывалось толчками в вены и тело, зарычал.

Любава ответила тихим мычанием, сжала пальчики на моих плечах, но не оттолкнула. Напротив, перевела руки по шее вверх, на затылок, запуталась пальчиками в моих волосах, потянула на себя, углубляя поцелуй, разрешая зайти за грань.

Я дернул подол легкого платья вверх и, оглаживая стройную ногу, собрал ответную дрожь девушки. Шел дальше уверенно, дерзко, не спрашивая разрешения, распахивая Любаву перед собой, раскрывая для себя. Она подчинилась, словно мотылек, которому угрожали сжечь крылья, и я замер от невозможности дышать.

Ни ленточки белья, ни ниточки, что прикрывала бы и прятала от моих глаз.

Перламутровая, доступная, манящая и запахом, и мелким трепетом желания.

Я накрыл ее лоно ладонью, пригладил сначала медленно, растягивая удовольствие от обоюдной дрожи. Как же она хороша во сне…

Склонился. Тело полыхало, кожа покрылась капельками пота, что соскальзывали по груди, оставляя блестящие дорожки.

Любава смотрела в мои глаза словно зачарованная, подавалась вверх, стоило мне шевельнуть ладонью, сжать истекающие соком лепестки. Настоящая невеста не отдалась бы так просто, я видел в ее глазах непокорность, потому и не выбрал ее на балу, не люблю, когда девушки упираются и строят из себя недотрог.

В иллюзии она делала то, что я хотел.

Заулыбался. Еще ближе подался, плотнее прижал руку, отчего девушка заскулила и сильнее потерлась промежностью о мою ладонь.

Продолжая целовать, глотал сладкую ненастоящую страсть, что только в снах бывает… В жизни никогда не испытывал такого острого желания обладать.