Сценарий собственных ошибок

Москва. Не эта, комфортная, приветливая к нему Москва, где он известный журналист – нет, другая, жестокая и бесприютная. Они, четверо провинциалов, сдают вступительные экзамены, однако выкроили время, чтобы прийти сюда, на междугородный переговорный пункт. Мише с безжалостной отчетливостью представилось летнее солнце, отчаянно сверкающее в стеклах кабинок для телефонных переговоров. Тогда, в эпоху, еще и не грезившую Интернетом и мобильниками, кабинки эти делались солидно, из дерева; внутри имелась полочка, на которой стоял телефон, а вот присесть было некуда, да и незачем, их невеликих средств достаточно было лишь на короткий разговор.

Еще в Озерске ребята договорились – если потеряются в шумной суетливой Москве, то будут каждые вторник, четверг и субботу приходить в девять вечера к Могиле Неизвестного Солдата. Там они и встретились – сначала с Володей, потом, чуть позже, с Андрюхой и Игорем. А Сашки все не было, уже неделю.

– Мы только узнаем, что с ним, почему не приезжает. Наверняка сейчас все прояснится, он скоро будет в Москве и еще успеет нас догнать, – обнадеживает всех Володя. Все четверо сидят в большом зале: они заказали разговор с квартирой Саши и бдительно прислушиваются, стараясь не пропустить сообщение диспетчера. Им очень хочется верить Володе. Все существо противится тому, чтобы признать, что с Сашкой могло случиться что-то серьезное. С кем угодно, только не с ним!

Мише тоже хочется так думать. Но что-то в глубине подсказывает: всегда случается самое худшее. Все над ним смеются за то, что он нытик, а на самом деле он просто придерживается правила готовиться к худшему: тогда, если оно случится, то не ранит так сильно. Может, Сашку поймали обходчики в вагоне товарняка? Не дай бог, сдали в милицию…

– Ребят, а за езду зайцем что бывает? Посадить не могут, как за хулиганство?

– Обычно штраф, – неуверенно отвечает Игорь.

– А если штраф платить нечем?

Развить эту мысль они не успевают, слышится резкий, неприятный голос дежурной:

– Озерск – восьмая кабина!

Игорь вскакивает со стула. С самого начала они договорились, что звонить пойдет он. Во-первых, они с Сашкой с третьего класса – неразлейвода. Во-вторых, как-никак соседи, и Сашина мать привыкла относиться к нему, как к дополнительному сыну – Сашиному двоюродному брату, что-то вроде того. Все они, пятеро, друзья, но степень дружбы между ними различна…

Когда Игорь скрывается за дверью кабинки с крупной желтоватой восьмеркой, Андрей спрашивает:

– Вов, ну и как у тебя первый экзамен прошел?

– Так себе, – неохотно отвечает Володя. – Видел я работы других ребят – какой рисунок, какая колористическая гамма… Ну какой я рядом с ними, к черту, художник? Провалюсь, наверное. Надо было на архитектора поступать: с математикой у меня всегда было хорошо, а конкурс туда все же поменьше…

Вступительные экзамены – это то, что сейчас волнует друзей больше всего. На переговорный пункт они шли, переживая за Сашу, но эти переживания – второстепенные, отстраненные. Друг в Озерске – они здесь, в Москве, где решается их судьба. Если не поступить в этом году…

Игорь уже вышел из кабинки, приближается к ним по каменному, разделенному на крупные квадраты полу. Лицо у него такое, что у Миши душа проваливается в разношенные кеды:

– Что? Что он сказал?

– Он – ничего, – Игорь вплотную подходит к друзьям, наклоняется. – Он, ребята, в больнице. Тетя Ира, как мой голос услышала, сразу плакать начала. Говорит, ой, Игоречек, такое горе, у Сашеньки перелом позвоночника…

Вот оно! То, что оглушает Мишу по голове, точно обмотанный войлоком рельс. У Сашки перелом позвоночника. Страшная штука. У Сашки, который никогда, в отличие от него самого, не был нытиком, который вечно фонтанировал идеями, был самым подвижным среди них… Если даже с ним это случилось – значит, может, случиться и с любым другим? В любой момент?

– Это из-за… – начинает было спрашивать Володя и испуганно замолкает, не договорив. Всем и так понятно, в чем причина.

– Он никогда не сможет ходить? – Миша с трудом узнает собственный голос, звучащий будто сквозь толщу воды.

– Ну почему? – возмущается Игорь, как будто Миша обрек на нехождение его, а не лучшего друга. – Ничего ведь еще не ясно! Мало времени прошло. Конечно, сейчас ему нельзя вставать, но его лечат. Тетя Ира сказала, лежит в неврологии, а это очень серьезное отделение…

– Поступать в этом году ему уж, конечно, не придется, – бестактно резюмирует Андрюха.

Все смотрят на него такими негодующими глазами, что он краснеет.

– Да ладно, ребята… Ну, перелом переломом – так не умер же он! Мы ему будем писать, следующим летом навестим. А может, он уже к следующему лету и выздоровеет, приедет тоже поступать, мы ему поможем… Что ж мы, разве бросим нашего Сашку?

И, успокоившись, четверо друзей выходят на шумную московскую улицу. Летние вечера длинные, но солнце уже село, и хотя совсем не темно, тень навевает прохладу и грустные размышления.