Сценарий сериала. Как написать историю, достойную Нетфликса

Сейчас Рэндалл – успешный торговец сырьевыми товарами, с женой и двумя прекрасными детьми. В этот день – свой день рождения – он получает электронное письмо от своего биологического отца Уильяма (Рон Сепас Джонс), который сообщает, что умирает от рака и нуждается в его поддержке. Вскоре Рэндалл оказывается между двух огней – если он примет Уильяма, это может нарушить весь баланс в его собственной семье. По большей части он, похоже, считает, что Уильям не заслуживает того, чтобы его впустить, поскольку он бросил Рэндалла в детстве. Но Рэндалл хочет быть хорошим человеком и будет чувствовать себя виноватым, если отвернется от своего отца. Впервые увидев отца, он зол на него за то, что тот не был рядом с ним, и говорит: „Иди к черту!“ Затем он смягчается и говорит: „Хочешь познакомиться с внуками?“ Это трогательная сцена, которая демонстрирует, что иногда трудный выбор легче дается, если действовать сердцем, а не разумом. Однако позже в сериале решение Рэндалла повлечет за собой каскад эмоциональных последствий.

Кевин, симпатичный актер, звезда скучного ситкома под названием „Мэнни“ – работа, за которую многие актеры убили бы. Но каждый раз, когда ему приходится снимать рубашку, он чувствует, что теряет все свое самоуважение как актер. (Следует отметить, что он также снимает рубашку для „Это мы"!) Он знает, как трудно может быть найти другую работу. Но в пилотном эпизоде, когда режиссер просит его сделать еще один дубль без рубашки, Кевин теряет самообладание и увольняется прямо перед живой аудиторией. Он идет сообщить новость своей сестре Кейт, размышляя вслух, достаточно ли он вообще хорош, чтобы быть „настоящим“ актером. Это решение, возможно, было ошибкой, изменившей жизнь.

Дилемма Кейт возникает, когда она встречает симпатичного мужчину с избыточным весом Тоби (Крис Салливан) на собрании анонимных переедателей. Он приглашает ее на свидание, но Кейт боится близости и отталкивает его. Однако Тоби очаровательно настойчив, и она сдается, не слишком сопротивляясь. После свидания она приглашает его к себе и оказывается перед другим выбором: „Ты хочешь пошалить?“ Она говорит, что нет, но, опять же, вскоре меняет свое мнение. Она знает, что если никогда никого не впустит из-за стыда за свое тело, то может остаться одинокой на всю оставшуюся жизнь.

Поскольку я всецело за медленное развитие, мне бы хотелось, чтобы тройняшки дольше „разрывались между двумя ошибками“ и чтобы решения давались им тяжело. Тем не менее „Это мы“ имели успех на NBC; Фогельман и его коллеги знают, как каждый раз создать эмоциональный порыв.

Игра на эмоциях подходит не всем; Джеймс Понивозик пишет, что, смотря пилотную серию, он чувствовал себя так, словно его „избили подушкой, пропитанной слезами“[59]. Тем не менее сериал, с традиционными семейными ценностями, умным юмором, разнообразным актерским составом и универсальными темами, привлекает массовую аудиторию вещательной сети NBC, состоящей из нескольких поколений. Если „ниша – это новый мейнстрим“ в кабельных и потоковых сетях, то NBC нашла выигрышную гибридную формулу, избегая острых антигероев и противоречий, создавая трогательную, но небезупречную семью. В наше неспокойное, нестабильное политическое время самым ценным товаром на телевидении остаются смех и слезы.

Завершение и переход границы

Мэмет однажды сказал:

"Вся драма – это ложь. Вся драма связана с чем-то скрытым. Драма начинается из-за того, что ложь выводит ситуацию из равновесия. Ложью могут быть слова, которые мы говорим друг другу, могут быть наши мысли о себе, но ложь выводит ситуацию из равновесия. В несбалансированной ситуации верх берет подавление. Если ты изменяешь жене, эта ложь захватывает всю твою жизнь. Все сводится к подавлению этого знания. Если вы обманываете налоговую или, например, если вы невротик и думаете: „Я не заслуживаю здесь быть“ или „Моя мать не любила меня“ и так далее, эта ложь, это невротическое видение захватывает вашу жизнь. И вы страдаете от этого, пока оно не очистится. В пьесе в конце ложь раскрывается. Чем лучше игра, тем удивительнее и неизбежнее ложь, как сказал нам Аристотель“[60].