Струны

Абель был выжат насухо, можно и на веревку не вешать, а сразу утюгом гладить. Глаза у него болели, словно засыпанные песком, горло - еще сильнее. Он принимал сотни решений в сутки, беседовал с десятками людей, питался всухомятку, на бегу. Эмили считала, что такого, как сейчас, счастья он не испытывал еще никогда, но у Абеля как-то все не находилось времени подумать о справедливости - или несправедливости - такового мнения. Калеченая нога сильно ныла, на Земле это было к сухой погоде, а как здесь?

Неподалеку от президентского сарая сохранилась рощица дерева так в три с половиной. И как это они устояли перед победной поступью Человека? Сохранившись сами, деревья сохранили крошечную лужайку тибрской вроде бы травы. Заповедник. Слонов разводить будем... Абель сел на траву, привалился к серому глянцевитому стволу. Нужно бы втиснуть в накладные первоочередных поставок комплект садовой мебели, но только куда ж его втиснешь?..

Огненным цветком пролетела мимо крупная, пунцовая с фиолетовым бабочка солнце садится, пора и домой, спать. Тени стали длинными, небо сияло радостным многоцветием. Тибр оказался великолепной планетой, пока что не преподнесшей поселенцам ни одного печального сюрприза, за исключением пустяка - повального поноса, но ведь это - стандартная реакция человеческого (и медвежьего, говорят, тоже) организма на резкое изменение обстановки.

Двадцать три года, и уже - царь вселенной? Нет, конечно же, Эмили права, он никогда еще не испытывал такого счастья. Абсолютная власть - это кайф, чистый кайф. И власть эта не успеет его развратить, продлится совсем недолго... Как ни жаль.

Вот и отдых этот, блаженный покой, тоже слишком хорош, чтобы долго продлиться - на президентскую лужайку угрожающе наползала длинная узкая тень.

- Привет, - сказал Седрик Хаббард.

- Сам ты такое слово, - сказал Абель. - Садитесь, пожалуйста, в кресло.

Седрик опустился на колени и протянул для рукопожатия здоровенную мозолистую лапу. Из одежды на нем были шорты, сапоги и бластер. А еще умопомрачительный загар и клочкастая рыжая щетина. Морда героя выглядела на удивление угрюмо, зато нос его почти вернулся к нормальным размерам и форме. Да и костесращивалки на правой руке не наблюдалось - хватит, значит; хорошенького - понемножку.

Абель видел иногда Седрика, но все издали, случая поговорить как-то не представлялось.

- Ну и как относится к тебе мир? - вопросил он. - Я хотел сказать - этот мир.

- Прекрасно.

Абель предпочел бы услышать побольше энтузиазма в голосе.

- А как принцесса, в порядке?

- Да! Да, у нее все прекрасно.

По лицу Седрика расплылась очень глупая улыбка. Вот и Эмили тоже - смотрит на меня, а у самой такая же улыбочка, да и я, вероятно, в аналогичные моменты выгляжу аналогичным образом. Или Элия при разговоре о Седрике. А как улыбалась Ад ель Джилл, когда где-нибудь рядом появлялся Барнуэлл К. Багшо? Странные они все-таки существа, эти люди.

- Все, говоришь, прекрасно? И никто в тебя больше не стреляет?

Седрик чуть надулся и помотал головой. На правой его щеке все еще пламенел ожог - бандитский лазерный пучок чуть не уложил народного героя прямо на второй день заселения. Подлого террориста так и не отловили, однако не было сомнений, что стрелял кто-то из изоляционистов. Не возникало сомнений и в том, что жалкое покушение стало бы вполне доброкачественным убийством, не сшиби Элия Седрика с ног примерно за миллисекунду до выстрела.

Мрачное молчание явно нуждалось в разрядке.

- Ты бы не хотел выпить пива? - любезно предложил Абель.

- Да, пожалуйста!

- Вот и я бы хотел, - печально вздохнул Абель. Седрик окинул его неприязненным взглядом, а затем устроился поудобнее, скрестил свои метровые ходули.

- Ну и что ты намерен с ними делать? С изоляционистами.

- Загоним на Дьявольский остров, пущай себе изолируются. Собственно говоря, большую часть этой шпаны мы уже перевезли, только наврали им, что остров - Райский.

- А как в действительности?

Ну вот, наконец-то хоть раз этот гад улыбнулся.

- Да нет, - отмахнулся Абель, - "дьявольский" - это так, для хохмы, а вообще-то там все в порядке: вода, трава, деревья - не хуже и не лучше, чем здесь. Чуть побольше Ирландии, так что мы избавим себя от их бандитского общества лет на сто, а может, и на триста. - Он долго, взахлеб, зевнул. - И мы обещали господам изоляционистам привезти их семьи, подкинуть чего из жратвы и вещичек, хотя они того совсем не заслуживают.

- Пожалуй.

Абель хмуро всмотрелся в Седрика:

- Да не угрызайся ты, не мучай себя, ни в чем ты не виноват. Ты сработал просто великолепно. Я вот лично жалею об одном - что ты не перестрелял их побольше.

Видя, что Седрик все так же мрачно смотрит в землю, он добавил:

- Мы потеряли гораздо больше парней, чем они. То, что сделал ты, - еще очень малое им наказание. В Кейнсвилле тебя возвели в ранг национального героя. Может, и памятник поставят.

- А как там Барни?

- С ним все о'кей. Малость подлечат, и будет как новенький.

Вранье, честно говоря, но мальчонка, слава Богу, этого не заметил.

И тут окаймленные недельной щетиной губы разъехались в широкой ухмылке: