СТРУНА ИСТОРИИ

В общем, все это были совершенно отчаянные пассионарные немцы из мест, которые были затронуты пассионарным толчком и которые в этой прекрасной Италии рассеивали свой генофонд по популяции вместе со своими дружинниками.

Не теряли времени отчаянные французы, которые хотели всеми силами вышибить немцев. Из Нормандии явились нормандцы, в которых сочеталась норвежская пассионарность — с французской. Они захватили сначала (в XI в.) Сицилию, выгнав оттуда мусульман; затем Южную Италию, выгнав оттуда греков; создали нормандское королевство в Сицилии и в Неаполе. Оно назвалось еще тогда не королевство Обеих Сицилии, а просто Сицилианское королевство и Неаполитанское.

Их выгнали, в свою очередь, немцы. Немцев выгнали французы — Карл Анжуйский, разбивший Манфреда и Конрадина, захватил эту же территорию. И французы долго там держались, пока их не вышибли оттуда испанцы в 1282 г., это так называемые «сицилийские вечерни». Потому что один француз полез под юбку сицилианской женщине. Она завизжала. Француза сицилианцы убили, — они ревнивые были. И после этого с визгом закричали: «Бей французов!» — и убили всех французов, какие были. Потом дико перепугались (что им за это будет?!) и пригласили арагонского короля, который явился с флотом и отстоял Сицилию от этих французов. Арагонцы — тоже сила.

То есть в Италии оказался мощный импортный пассионарный генофонд. Все эти государства безумно здорово во время акматической фазы боролись друг с другом.

Боролись Англия с Францией, причем Англия, как я уже говорил на одной из предыдущих лекций, держалась, как могла, — ее поддерживали гасконские бароны. Потому что столицей Английского королевства фактической был не Лондон, а — Бордо. Там король Эдуард I — основатель могущества Англии — пребывал, и там он любил находиться. Самое слово «бордо» — это множественное от известного французского слова, — оно его очень устраивало. А в Лондоне, например, — в скучном, буржуазном Лондоне, — существовал закон, что дворянин не может переночевать в лондонских стенах. А так как король — дворянин, то он должен был, решив все дела, — там, в Тауэре или во дворце, — вечером выезжать в загородный дворец, который для этой цели был построен, и там ночевать. Он не мог переночевать даже в собственной столице! Поэтому он предпочитал французскую жизнь — более веселую, более богатую и более пьяную. И поэтому, сопротивляясь городу Парижу, Южная Франция поддерживала англичан.

В Германии таких различий, как в Англии и Франции, не было. Но немцы тоже любили убивать друг друга и делали это со страшной силой. Причем установить систему здесь было очень трудно. Как Англия с Францией были одной системой, так Германия составляла единую систему со средней и верхней Италией. И население там делилось не на итальянцев и немцев, а на — гвельфов и гибеллинов, на сторонников папы и герцогской династии — Вёльфов (герцоги из Саксонии и Баварии) и на сторонников императора, который происходил из Швабии, вот здесь его домен (Л. Н. Гумилев показывает на географической карте. — Прим. Ред.) — вдоль Рейна.

Причем силы у них были примерно одинаковы. И никто из них не мог достичь никакого перевеса. Потому что бывало так, что папы ставят своего воспитанника в императоры и думают, что вот он будет лучше. Это был Фридрих II Гогенштауфен. Как только он стал императором, он начал бороться с папой. И когда папа какой-то очередной умер, он поставил своего любимца, своего наперсника, своего друга — генуэзца Синебаль де Фрески — папой Иннокентием IV. Тот, став папой, немедленно начал бороться против своего бывшего друга и благодетеля.

Война была — и очень кровавая, но соперничество было не антагонистическое. Эта постоянная война светской власти, опиравшейся на наемные войска и на юристов, на университеты, против духовной власти, опиравшейся на городские коммуны и крестьян; она была, в общем, той формой, в которой осуществлялось единство системы.

И так продолжалось до XV в. в Германии, до XVI в. во всей Европе, когда пассионарное напряжение, вследствие всех этих средневековых безобразий, резко снизилось.

А что значит — снижение пассионарного напряжения?

Понимаете, если вы все здесь находящиеся — равные пассионарии, вы не можете организоваться, потому что даже если у какой-то части вас, у десятка, есть общая доминанта, есть общая цель, то каждый будет говорить: «Он плохо руководит, давай — буду я!» И вы будете мешать друг другу — со страшной силой. А если еще и доминанты разные, — тогда совсем неразволочная[427] будет. И всё это может кончиться только тем, что люди поубивают друг друга.