Струна

Интересно, а что в коробках? Грузили их аккуратно, а вот везли… Ну, как у нас возят, известно. У отца на работе однажды грузили спутник, и крановщик ударил контейнер о стенку цеха. Ничего, летал аппарат, на год больше расчетного срока.

В дверях возник еще один парень. Этот был старше, лет шестнадцати-семнадцати. По случаю жары на нем были лишь обрезанные джинсы и хайратник на лбу. В руках красовалась бутылка «Орловского» пива, отвратительной, дешевой муры…

Похоже, это и есть Ник. Интересно, кто сие — воспитуемый или воспитующий?

Терзаться вопросами мне не дали. Парень с бутылкой подошел к опущенному стеклу и произнес:

— Здравствуйте. Вы по какому вопросу?

— Я Ковылев, из столичного управления, — сказал я, ощущая себя как-то странно. Кто бы мог подумать! Не хватает только костюма-тройки и чемоданчика… Хотя нет. Чемоданчики теперь не в моде. Чиновники любят свободные руки. Разве что папочки при себе держат. Или портмоне. Появилась недавно такая мода.

Ник согласно кивнул и тут же представился.

— Старший дежурный по КПП Власов. Дядя Юра вас ждет. Сейчас объясним, куда ехать, — он повернулся к «алисоману» и произнес: — Шустрик, проводи гостей к «сваям».

Затем старший дежурный Ник-Власов махнул кому-то рукой, повернувшись к воротам, и те с утробным урчаньем поехали в сторону. Нашем взору предстал УПС «Березки».

— Пусть к нам сюда сядет, — сказал Егор.

Удивительно, всю поездку он умудрился общаться со мною так, что даже и непонятно: на «ты» или на «вы».

Я открыл дверь и подвинулся, благо в «Ниссане» на переднем сиденье помещается если не три, то уж два с половиной человека точно. Шустрик, сойдя за половинку, запрыгнул рядом, лихо захлопнул дверь и показал рукой вперед.

— Тут просто, — небрежно сообщил он. — К «сваям» — вперед. По основной аллее.

— А «сваи» — это что? — полюбопытствовал я.

— «Сваи», — Шустрик повернулся ко мне. — Наследие темного пионерского прошлого. Корпус директора…

Машина плавно вплыла в ворота и покатила по центральной аллее.

Погода была самой что ни есть пионерской: солнце, жара — так и хочется самому окунуться в холодную воду Мастыкинского озера. Может, еще приведется. Уж пляж-то здесь непременно должен быть, а если по каким-то причинам и нету… Я покосился на Шустрика. Наверняка местное население как-то решило проблему.

— Построили над озером, — продолжал разъяснять Шустрик. — От лагеря смотришь — цивильно все, с колоннами, а от озера видно, что сваями подперто, — он усмехнулся и полушепотом произнес. — «Сваи» еще «От заката до рассвета» называют. Помните, там с одной стороны бар был, а с другой пирамида индейская…

Я, естественно, не помнил. Он про фильм, что ли?

— … Только дядя Юра обижается сильно, — Шустрик пожал плечами. — Не знаю почему. Никто не знает.

Он перевел взгляд обратно, внимательно изучая дорогу.

Мимо плыл до боли родной пейзаж. Руины гипсовых пионеров, заросшая бурьяном линейка со сценой для речей и ржавым флагштоком, площадка с какими-то блеклыми стендами.

— Мы оттуда все перетащили, — поймав мой взгляд, пояснил Шустрик. — Флаг теперь на площадке у свай поднимаем, а остальное… — он поморщился. — Не пригодилось.

С другой стороны я заметил одноэтажный, барачного типа корпус с чудовищным числом окон. Видать, столовая. К тому же в проеме боковой двери нарисовался массивный дядька при белом поварском колпаке и двух здоровенных бидонах. Вслед за ним брели трое пацанов, примерно ровесники Шустрика. Двое тащили кастрюлю размером с рогатую океанскую мину, еще один страховал товарищей, придерживая ее сзади.

— По кухне сами дежурим, — вновь заметив мой взгляд, разъяснил Шустрик. — Девчонки в основном. Парни только таскать помогают… Ой, налево теперь надо! Налево!

Егор резко крутанул руль. Коробки подняли шум. «Ниссан» тряхнуло, но с пути мы не сбились, выйдя на финишную прямую.

— Там дальше жилые корпуса, — указав на центральную аллею, добавил Шустрик. — А вот и «сваи».

Мы въехали на площадку, предварявшую лестницу весьма характерного здания. Мраморные колонны до второго этажа, облупившиеся стены… Почему советские архитекторы так любили копировать барские усадьбы? Ностальгия или скрытое диссидентство?

«Ниссан» обогнул лужайку с воткнутым в нее флагштоком и двумя асфальтированными тропинками. Не хватает только выложенного цветами слоника…

На вершине флагштока плескалось белое знамя. Что на нем изобразили, так сразу и не разобрать. Похоже, рука сжимает меч, кажется, рука — детская.

Странно. Что это? Местный герб? В базе такого не было.

Машина остановилась у входа. Шустрик открыл дверь и спрыгнул на щербатый асфальт. Я последовал его примеру, покинул гостеприимную утробу «Ниссана».

— Дверь клинит, хлопать сильнее надо, — заметил Егор.

Вроде как ни к кому конкретно не обращаясь. От того и не «ты», и не «вы».

— Ща, — Шустрик претворил директиву в жизнь.

Егор остался сидеть внутри. Похоже, чего-то ждал.

— Здравствуйте! — послышалось из-за спины.