Строки, добытые в боях

Первую кровь мы видели так.
   Снегом нас обдавая,
«тридцатьчетверки» берут разбег,
   выскочив на большак.
Дымное зарево впереди.
   Скоро передовая.
Сбоку идет старшина Свиридов,
   командует — шире шаг!

Потом обгоняют нас на рысях
   конники в вихре белом.
У эскадронного — белый чуб
   да на щеке рубец.
У эскадронного на боку —
   шашка и парабеллум,
лихо несет его вороной,
   в яблоках жеребец.

А нам шагать еще и шагать —
   служба наша такая.
Мы, говорят, царица полей —
это, конечно, так.
Нам шагать себе и шагать,
   службу не попрекая,
сбоку идет старшина Свиридов,
   командует — шире шаг!

И вдруг навстречу нам, из леска,
   словно бы от погони,
оттуда, где орудийный гром
   ухает без конца,
мчатся лошади без людей,
   дикие скачут кони,
кровь на загривке у вороного,
   в яблоках жеребца.

Та и запомнилось навсегда.
   Дикие кони скачут.
Черная лошадиная кровь
   падает на большак.
Дымное зарево впереди.
   Бабы в деревне плачут.
Сбоку идет старшина Свиридов,
   командует — шире шаг!

1942

«…Вот в наступившей тишине…» (Б. Полевой)

…Вот в наступившей тишине, нарушаемой негустой перестрелкой с вражеской стороны, во всю мощь своих стальных легких заговорила по-немецки передвижная громкоговорящая установка. По ней сразу же открыли огонь. Смолкла. И опять заговорила. Так повторялось несколько раз. Потом огонь все-таки прекратился. Мы направили стереотрубу в сторону совхоза, откуда звучал этот радиоголос. И отчетливо видели, как две фигуры в армейских полушубках поднялись на гребень окопов. В руках белый флаг. Размахивая им, они двинулись в сторону немецких укреплений. Немцы не стреляли. Стояла такая тишина, что перекличка воробьев в конском навозе звучала в ушах, как канонада. Парламентеры продолжали идти по снежной целине. Шли осторожно, очевидно боясь напороться на мины, которыми, как мы знали, утыкано все предполье. Немецкие укрепления молчали. Вот двое с белым флагом приблизились к ним. Поднялись на бруствер, исчезли — вероятно, спрыгнули вниз. Потом появились вновь. В сопровождении четырех немцев они двигались к городу…

По мере того как стрелки двигались на часах и росло наше нетерпение, тишина становилась все более угнетающей. Солдаты, видевшие за войну множество смертей, сами только что подвергавшиеся смертельной опасности, все страшно волновались за тех двух, что сами отправились, так сказать, в пасть льва…

Прошло уже почти два часа. Очень ясно представляю себе состояние этих двух советских парней, что пошли туда, к немцам, прямо на стволы пушек и пулеметов, чтобы попытаться спасти от бесполезной гибели сотни врагов, окруженных в городе…

(Из военных дневников Б. Полевого)

Воспоминанье о дороге