Строговы

Услышав перевранные Власом слова мужа, Анна вышла на середину прихожей и, обращаясь к Захару, сказала:

— Как хочешь, батюшка, а я корову не дам! Матвей за коровами не ходил, и не ему ими распоряжаться.

Захар сидел на скамейке, опустив нечесаную кудлатую голову. Он переглянулся с Агафьей и понял, что думают они с женой одинаково.

«Конечно, может, и не стоило бы давать Власу корову. Он в хозяйство копейки не вложил. Но опять-таки он не чужой человек, сын родной, а главное — страдают без молока внучата».

Анна смотрела на свекра, ждала, что он скажет. Захар встал и решительно заявил:

— Отдадим Власу Буренку. Пусть ведет…

— Буренку?! — вскрикнула Анна и, будто на нее надвигалась смерть, повторила: — Буренку, Буренку!

Сорвав с гвоздя ватную кофту, она заметалась по прихожей, ища платок. Смуглое лицо ее раскраснелось, карие глаза расширились, заблестели.

— Не дам Буренку! Буренку я нажила, я выходила! — Она толкнула дверь и, не закрыв ее, выбежала во двор.

— Иди, старик, посмотри, как бы не натворила беды, — проговорила Агафья, — у нее на все духу хватит.

Захар схватил свой зипун и без шапки выскочил вслед за Анной.

Влас, покачав головой, тоже поднялся и, низко нагибаясь в дверях, вышел на улицу.

Анна с хворостиной в руках выгоняла коров из ворот. Она решила загнать их в пихтач, спрятать где-нибудь в чаще, но криком в прихожей она только напортила себе.

К воротам с уздой в руках подбежал Захар. Ветер рвал полы сто зипуна. Махая уздой, он кричал:

— Ты что, сука, делаешь? Убью!

Он закрыл ворота и, когда Анна попыталась их вновь открыть, ударил ее уздой по спине.

— Ну, что стоишь, как барин! — закричал он Власу. — Гони корову!

— Не дам! — в исступлении закричала Анна.

Разрывая на себе кофту и обнажая тугие груди, она подбежала к Власу и изогнулась перед ним.

— На, души меня, пей мою кровь, изверг! Грабитель, вор!

Влас отшатнулся от нее, растерянно попятился назад. Захар толкнул Анну в плечо, она споткнулась, упала на кучу соломы и зарыдала. Потом вскочила и побежала в пихтач.

С помощью Захара Влас запряг лошадь, привязал к рогам коровы веревку и торопливо двинулся в путь.

4

Вряд ли Власу удалось бы так легко провести доверчивого Захара и Агафью, если бы дед Фишка был дома. Но старый охотник был далеко. У него появились новые коварные замыслы против Зимовского, и, узнав, что Матвей остался на службе в городе, он решил осуществить эти замыслы, не откладывая дела в долгий ящик.

Придя в Сергево уже после захода солнца, дед Фишка переночевал у знакомого мужика и на следующий день с утра отправился ко двору. Зимовского. Ему надо было прежде всего проникнуть в лавку, собственными глазами, убедиться — так ли уж разбогател его недруг, как об этом рассказывал Кинтельян.

Зимовской жил в большом крестовом доме с белыми наличниками на окнах. Лавка его размещалась в специальной продолговатой пристройке к дому. Широкий двор был наглухо крыт жердями и соломой. Тесовые ворота по-городскому раскрывались на две половины и, кроме того, имели калитку с круглым железным кольцом щеколды.

«Эк, вражина, домище какой сгрохал», — подумал дед Фишка, подходя к лавке, и остановился в нерешительности: на двери висел замок. Ничего не оставалось, как войти в дом. Подосадовав, что не удалось застать лавочника врасплох, охотник решительно шагнул в сени.

Степан Иваныч и Василиса недружелюбно встретили старого знакомого. Но деда Фишку это мало трогало. Радостного приема он и не ожидал в этом доме.

— Здравствуйте! Приятного аппетита! — проговорил еще на пороге старик.

— Здравствуй, Данилыч! Садись, — ответили почти в один голос Зимовские.

За столом, кроме них, сидели Егорка — единственное чадо Зимовских — и плечистый пожилой мужик, — видимо, один из их работников.

— Спасибо, я сытый, — поторопился сказать дед Фишка и, когда сказал это, понял, что поступил необдуманно: на столе возвышалась стопка румяных, вкусно пахнущих блинов, стояли чашки со сметаной и маслом.

Поэтому, когда его ради приличия, нехотя пригласили выпить чаю, он не стал отнекиваться и, бросив картузишко на широкую деревянную кровать, подошел к столу.

— Ну, коли так, налей, Василиса. Так и быть выпью чашку!

Хозяева подвинулись, и дед Фишка сел у окна на лавку. Степан Иваныч грозно посмотрел на своих домочадцев. Дед Фишка усмехнулся про себя:

«Трусишь, вражина? Ну, я, милый мой, не сегодня рожен. Расспрашивать сейчас не стану».

За столом старик нарочно вел самые безобидные разговоры.

Зимовские недоумевающе переглядывались. Им хотелось поскорее узнать, зачем пришел старик в Сергево.

Когда запас бессвязных рассказов у деда Фишки иссяк, он стал расспрашивать Зимовского. Степан Иваныч прикрикнул на сына и работника, понуждая их скорее кончить завтрак и отправляться на работу. Те быстро допили чай и вышли во двор.

Хорошо позавтракав, дед Фишка решил наконец сообщить о цели своего прихода.

— Я к тебе, Степан Иваныч, с бедой.

Хозяин удивленно поднял голову, насторожился. Василиса остановилась с тарелкой посреди кухни.