Строго между нами

— Анна была так счастлива потому, что тебе не приходилось помногу работать за швейной машинкой, как работала она сама, — продолжала Фредди. — То, что она вытащила тебя из бедности, в которой выросла наша семья, Анна считала своей заслугой и гордилась этим. А ты еще стыдишься того, что оставила неверного мужа!

— С одной стороны, так, — глубокомысленно заявила Роуз. — А с другой стороны, я никогда не чувствовала, что принадлежу к их семье.

Роуз вдруг вспомнилось, как мать настаивала на том, чтобы она продолжала учебу, несмотря на все их материальные проблемы. И Роуз училась, тогда как многие ее сверстницы бросали учебу. Анна родила троих детей, один из которых умер в младенчестве. Пережив эту трагедию, Анна решила, что с ней, Роуз, и с ее братом Джеймсом ничего не случится. В шесть лет Джеймс уже мечтал уехать в Австралию, а когда ему исполнилось семнадцать, действительно уехал. Так, лишившись любимого сына, Анна стала всей душой болеть за единственную дочь.

Повернись все иначе, Роуз могла бы оказаться на ферме. Многие девушки подростками уходили работать на фермы, когда требовалась помощь семье. Но только не Роуз. «Леди не хочет носить навоз!» — кричала ей вслед местная детвора, когда осенью она возвращалась к учебе. Многие из местной детворы забросили учебники, чтобы помогать своим отцам по хозяйству.

— Выше голову, — говорила Анна. — Ты живешь для себя и далеко пойдешь в жизни. Тогда ты будешь смеяться над ними.

Вскоре директор школы объявил Анне, что Роуз — способная ученица и что ей следует начать посещать воскресную школу при женском монастыре, располагавшемся в пятнадцати милях от города. «Только так она сможет раскрыть весь свой потенциал», — сказал он. Анна тогда принялась вязать свитера для магазинов и богатых клиентов, которые особенно ценили ирландские свитера ручной работы. Ежедневно перенапрягая глаза из-за плохого освещения и сложных рисунков, Анна сумела заработать достаточно денег на школьную форму и книги для Роуз.

Роуз знала, что за эту работу платят до невозможности мало, но именно мама дала ей возможность получить образование. Понимала Роуз и то, что образование дает ей возможность сделать карьеру и удачно выйти замуж.

— То, что я сейчас скажу, тебе не понравится, но я скажу правду. В том, что с Хью все сложилось так, виновата и ты, — неожиданно продолжила Фредди.

— Я?

— Да. Ты должна была положить конец изменам мужа еще в самом начале. Видишь ли, хоть Хью и любил тебя, он прекрасно знал, что нравится женщинам. Они в него влюблялись с первого взгляда.

— Но это смешно! Не буду же я выслеживать мужа, — пылко возразила Роуз.

— Верно. Но ты могла бы предложить ему выбор: или ты, или другие женщины.

Надев очки, Фредди снова принялась сортировать старые фотографии, и Роуз поняла, что тетушка сказала все, что хотела.

Тишину комнаты нарушало только тиканье старых часов. Глядя на Фредди, Роуз никак не могла понять, как можно оставаться такой спокойной после спора.

«Может быть, именно поэтому когда-то я так стремилась поскорее забыть о Каслтауне», — вдруг мрачно подумала Роуз. И со стороны отца, и со стороны матери все родственники были такими же прямыми людьми, как и тетя Фредди. Роуз вдруг с потрясающей ясностью поняла, что ее мать Анна не стала бы сносить измены, отца ни дня. Именно своими твердыми взглядами она и скрепляла их семью. Отец Роуз никогда даже не «смотрел налево», не то что Хью. Несправедливые обвинения Фредди поразили Роуз. «Нет, виноват Хью, исключительно он», — твердо решила она.

— Хью причинил мне боль, он еще будет жалеть об этом! — сказала Роуз.

— Но и ты не святая, Роуз, — серьезным тоном возразила Фредди. — Неужели ты не делала в жизни ничего такого, о чем потом жалела?

«Фредди — настоящий Великий инквизитор», — подумала Роуз.

— Холли… — тихо, почти шепотом проговорила она. — Я подвела Холли.

— Каким образом?

— У меня была послеродовая депрессия и очень долго — наверное, несколько лет — я никак не могла выйти из нее.

Роуз закрыла глаза и стала вспоминать, как это было, несмотря на всю болезненность этих воспоминаний.

— Я едва могла смотреть на нее, а она все росла и росла и, кажется, начинала все понимать. Нет, я даже уверена в этом. Холли была совсем другой, не как ее сестры. Стелла и Тара всегда ждали меня с нетерпением, обнимали, все рассказывали, а Холли держалась от них в стороне, словно знала, что я не люблю ее, и не могла простить этого.

— Если ты не возражаешь против моего мнения, то скажу, что это просто смешно, — оживленно ответила тетя. — Она ничего не знала, просто чувствовала, что ты иначе относишься к ней. Дети совсем не глупы. Ты действительно выделяла ее среди других дочерей, и она реагировала на это. И реагирует до сих пор, насколько я понимаю. Холли всегда была тихой, осторожной и какой-то молчаливой. Дети — это барометр семьи.

— Это все равно моя ошибка! — настаивала Роуз.

— Все в твоих руках, — ответила Фредди. — Ты еще можешь исправить ошибку.

— Но как?

— Честно поговори с Холли, расскажи ей все без утайки.