Строго между нами

— Вставай, — снова сказала Тара мужу. — Ты же знаешь, какое ужасное движение в районе, где живут твои родители. А сегодня будет еще хуже.

— Мы можем позвонить и сказать, что опоздаем. Тогда я смогу немного поспать, — произнес Финн, обнимая подушку.

Тара вырвала ее из-под его головы:

— Не получится. Если мы опоздаем, твоя мать будет ругать меня, а не тебя. Так что вставай, или я пойду мочить губку.

— Все, что угодно, только не губка, — взмолился Финн.

Ее пальцы исчезли под его свитером.

— Перестань, щекотно, — слабо сопротивлялся он.

Тара перестала щекотать, а Финн, воспользовавшись моментом, вскочил на кровати и начал щекотать ее.

— Нет! — закричала Тара, когда он коснулся пяток. — Только не пятки. Перестань!

— Хорошо. — Умаявшись, Финн откатился на край кровати. Тара, задыхаясь, упала рядом.

— Ты хоть что-нибудь упаковал? — спросила Тара.

— Наполовину уложил вещи и задремал, — признался Финн. — Устал.

— Это потому, что ты уже отмечал Рождество в офисе, — гордая своей догадливостью, сказала Тара. — Поглощение литрами пива никогда не было олимпийским видом спорта.

— Я делал то же, что и все остальные, — усмехнулся Финн.

— Только не накануне рождественской поездки к родителям, когда тебе нужно собираться в дорогу, — решительно возразила Тара. — Вставай, бездельник! Через двадцать минут мы должны выйти.

— Слушаюсь! — без энтузиазма ответил Финн.

Тара принялась стремительно укладывать в чемодан вещи. Правда, найти мелкие предметы, такие как зарядное устройство мобильного телефона и дневник, оказалось непросто. «Пора делать ремонт», — в который раз повторила она себе.

Из двух комнат спальня была, пожалуй, в лучшем состоянии. На окнах висели, хотя и простенькие, синие шторы, зеркальный шкаф-купе во всю стену скрывал множество огрехов. Ни Тара, ни Финн не относились к числу аккуратных людей. Стоило этот шкаф открыть, как из него начинали выпадать вещи, и их приходилось снова туда заталкивать. Но, несмотря на борьбу со шкафом, вещи были упакованы довольно быстро и через полчаса супруги уже сидели в такси. Как и предполагала Тара, на дороге были сплошные пробки. Родители Финна жили в небольшом городке на восточном побережье, милях в тридцати от Дублина, но поездка все равно оказалась незабываемой.

— Расслабься, — сказал Финн Таре, когда они встали в конец четырехмильной очереди к платному мосту. — Мама не будет беспокоиться.

Тара едва сдержалась, чтобы не ответить резко. «Мама», или Глория Джефферсон, несомненно, вынет из нее душу. От одной лишь мысли, что надо продержаться эти три дня, Тара чувствовала себя совершенно больной. Тесть, Дезмонд, ей нравился. Он был таким же забавным и добрым, как Финн. Но Глория была иной. Холодная как лед, она всегда была озабочена занятиями, деньгами и тем, что она называла «делать все правильно». А правильным для Рождества был тихий ужин с друзьями накануне, а затем сугубо семейный обед на само Рождество. Стоило Таре вспомнить то великое молчание, которое стояло за столом, и церемонию составления списков гостей с участием Дезмонда, Глории, Финна и, конечно же, ее самой, как она вздрагивала. На второй день Рождества, когда все дарят друг другу подарки, под вечер устраивается вечеринка с коктейлями. В этот день обычно приглашаются и соседи, чтобы они тоже могли восхититься недавно купленным Глорией обеденным столом с двенадцатью стульями. Насколько Тара могла понять, «неправильным» было то, что любимый сын Глории выбрал в жены одного из авторов телесериала. Временами Тара остро переживала, что не была «с животом», когда выходила замуж за Финна. Ей так хотелось увидеть на лице Глории глубокое потрясение. Изобретательный ум Тары живо представлял сценку во всех красках.

— Ты ей нравишься, — успокаивал Тару Финн всякий раз, когда Глория вела себя откровенно недружелюбно. — Просто она защищает свои убеждения. Она так воспитана.

«Ну, это если только она была воспитана монахами-траппистами, — думала на это Тара. Ее возмущала холодная молчаливость Глории. — Хотя нет, монахи все же более любезны». Миссис Джефферсон могла быть дружелюбна по отношению к кому угодно, кроме нее, Тары. Тара не могла надивиться на то, как Глория умудрялась одновременно улыбаться Финну и смотреть презрительным взглядом на нее.

При этом в ближайшем окружении Финна Тара не видела никаких экс-подруг, которые метили бы на ее место. В конце концов Тара решила, что со стороны Глории она видит обыкновенную ревность. Когда Тара только познакомилась с Финном, она совершенно не знала его родителей. Все получилось очень неожиданно, и когда Глория поняла, что на привязанность к ее сыну претендует не только она сама, это вызвало у нее даже какую-то ненависть.