Строчка до Луны и обратно

— Марина, а там, вслух, он говорил тебе такие слова?

— Нет, — помолчав, ответила Марина. — Там не говорил. А в письмах осмелился. Он очень хороший, славный. Настоящий благородный рыцарь. Видишь, Лена, а ты говорила, что теперь рыцарей нет.

— Значит, есть, — опять вздохнула ее подруга. — Где-то есть… А у нас…

— Да, у нас не видно, — согласилась Марина.

— Ну хоть бы кто-нибудь был, — сказала Ленка. — Вот в нашем классе, например… Ну, кто? Никого. Лева Савчук если только? Но рыцарь ведь должен быть не только благородным, но и храбрым.

— Естественно, — согласилась Марина.

— А Лева, я думаю, и первоклашек боится. Какой же рыцарь из него?

— Да. — Марина печально улыбнулась. — Лева и рыцарь… Как-то не вяжется.

— И во дворе — никого. Дом большой, мальчишек много… Обожди, — неожиданно сказала Ленка, — а тот, из пятого подъезда, в шестом «Б» учится, Димка. Как он тебе?

Вот тут Димка, лежавший в кустах, точно дышать перестал.

— Да ничего вроде, — сказала Марина, и Димка словно увидел, как она пожала коричневыми плечами. — Не знаю, — договорила Марина.

— А помнишь, как мороженое вывалилось у него? — засмеявшись, спросила Ленка.

— Бедный, — в свою очередь засмеялась и Марина, — только, видно, развернул.

— А с чего бы это вдруг упало оно? Как думаешь?

— Ну мало ли. Упало просто. Бывает же.

— А я думаю, что не просто, — усмехнулась Ленка.

— Тебя увидел? — спросила Марина.

— Если бы меня!

— Ну уж и не меня, конечно! — сказала Марина. — Да он, вообще, кого-нибудь видит? Такой же, по-моему, робкий, как и наш Лева. Ростом, правда, побольше. А так — красная девица.

— Не знаю, не знаю, Марина. Только мне кажется, что, если бы этот Димка из пятого подъезда узнал про письма Алеши, он бы сильно расстроился.

— Хватит, Лена! Выдумываешь сама не знаешь что! И думать ни о ком не хочу! Вот приду сейчас и буду писать Алеше письмо. Видишь, как он мои письма ждет! Обязательно сегодня напишу.

— А что напишешь — покажешь мне? — спросила Ленка.

— Нет уж! Скажи спасибо, что Алешины тебе читаю. И то, наверно, не надо бы. Может, Алеше это было бы неприятно.

— Ну что ты, что ты! — перепугалась Ленка. — Ты мне читай его письма. Ведь он не узнает… Марина, у меня рубль есть. Идем, купим две порции пломбира.

— У меня тоже есть деньги.

— Но я хочу угостить. Могу ведь я угостить?

— Ну, идем, идем, богачка! — засмеялась Марина.

И коричневые, и чуть загорелые ноги исчезли. Димка, совсем переставший ощущать свое одеревеневшее тело, с минуту лежал неподвижно, потом шевельнулся и едва не застонал от боли. Он с трудом поднялся на колени, кое-как выбрался из кустов и поплелся к своему подъезду.

Он сидел дома за столом, опустив голову, и не мог, конечно, видеть, как Марина и Ленка через несколько минут снова появились во дворе и с аппетитом ели мороженое.

Ничего не знал Димка и о том, как, доев мороженое, подруги расстались и Марина, поднявшись по лестнице на второй этаж, позволила у дверей. Открыла ей бабушка, еще моложавая, русоволосая, как и Марина, только без косы. На ней были красивые, продолговатые очки в тонкой, золоченой оправе.

— Нагулялась? — спросила бабушка.

— Погода — сказка! — улыбнулась Марина. — Ты бы тоже прошлась. Такое солнце, как в Крыму.

— Непременно пройдусь, — сказала бабушка. — Закончу работу и отнесу на кафедру. Уже немного осталось.

Бабушка прошла к низенькому столику, села и быстро-быстро застучала по клавишам пишущей машинки. Через час она сложила напечатанные листы в папку и закрыла машинку прозрачной пленкой, чтобы не пылилась.

Когда бабушка ушла, Марина сняла пленку, вставила в машинку чистый лист, вздохнула печально и не так быстро, как бабушка, двумя пальцами выстукала первую строчку:

«Здравствуй, дорогая Мариша!»

Подумала немного и принялась выстукивать новые:

«Только сейчас получил твое письмо. Спасибо! Спасибо! Спасибо! Я так обрадовался, что схватил табуретку, стал танцевать с ней и, представляешь, Марина, чуть не разбил любимую мамину вазу…»

А на третьем этаже, через два подъезда от Марины, ходил по комнате Димка и разговаривал сам с собой. При этом даже и рукой взмахивал, только что слов не было слышно: «Несмелый, робкий, красная девица… Ну и что? Не всегда же буду таким. Буду стараться». — «А если не получится?» — «Но я же буду стараться! Вот Демосфен, он говорил плохо. Тренироваться начал. Даже камешки в рот закладывал и говорил. И как потом научился!» — «И тогда Марина заметит тебя?» — «Откуда я знаю. — Димка угрюмо пожал плечами. — Алеша у нее. Рыцарь». — «Так что же теперь делать?»

Четыре раза прошел Димка из угла в угол: «Ну, а что еще делать? Что мне остается? Буду стараться. И где этот Алеша? Может быть, за пять тысяч километров. А я здесь. Рядом. Все может быть. И будто только один ее Алеша — рыцарь! Если бы стала вдруг тонуть в море, то неизвестно, кто был бы первый! Да пусть хоть в два метра будут волны, хоть в три — какая мне разница! Ни за что не выпустил бы ее из рук. Все равно спас бы и вынес на берег».

Свои деньги