Стрелы Времени

– Ха! – К своему собственному изумлению Агата поняла, что сейчас ее собственная интуиция настолько быстро отбросила эту в высшей степени разумную догадку, что она даже не подумала о том, чтобы ее упомянуть. – Ну, на самом деле можно было бы рассуждать и так: почему космос не может обладать кривизной идеально симметричной четырехмерной сферы? Проблема в том, что кривизна идеальной сферы одинакова во всех измерениях: все направления идентичны друг другу. Однако в теории гравитации, которую предложила Лила, подобное распределение материи – без предпочтительного направления – приводит к пространству с постоянной отрицательной кривизной. Получить пространство с постоянной положительной кривизной можно только в том случае, когда плотность энергии отрицательна, а у нас нет оснований считать, что это так.

Медоро обдумал эту мысль, пережевывая второй каравай.

– Так может ли некий объект обладать топологией сферы и при этом иметь постоянную отрицательную кривизну?

– Не может, – сказала Агата. – Собственно говоря, именно это мы только что и доказали. 4-сфера с положительной кривизной допустима с точки зрения геометрии, но при этом невозможна физически, в то время как 4-сфера с отрицательной кривизной не противоречит законам физики, но невозможна геометрически.

– Хмм. – Медоро смахнул крошки со своего тимпана. – И что в итоге получается? Что 4-сферой космос на самом деле быть не может?

– Нет, не обязательно, – ответила Агата. – Это лишь означает, что если в плане топологии космос все-таки является 4-сферой, то он не может быть идеально однородным – в нем обязательно должны быть области с разными свойствами.

– Ага! – с пониманием воскликнул Медоро. – Значит, это в какой-то мере объясняет градиент энтропии?

– В какой-то мере. – Агата была довольна результатом, но ей не хотелось его преувеличивать. – Будь у нас основания считать, что космос непременно обладает топологией сферы, мы могли бы сделать вывод, что для соблюдения геометрических ограничений в нем обязательно должны существовать области с более низкой энтропией.

– А такие основания есть?

– Нет, – призналась Агата. – Насколько нам известно, космос вполне может оказаться тором – в этом случае применить нашу теорему будет нельзя, и мы ни на шаг не приблизимся к объяснению энтропийного градиента.

– Не переживай, – дал ей утешительный совет Медоро. – Уверен, рано или поздно кто-нибудь в этом разберется.

Агата уже хотела возразить, что она имеет все намерения стать этим самым «кем-нибудь», но вовремя себе одернула; он просто ее подначивал.

– Хватит с нас космологии, – сказала она. – Как дела с камерой?

– Космологично, – ответил Медоро. – Собственно говоря, для этого я тебя и искал. Я начинаю работу над новым проектом и хотел услышать твое мнение.

Агата была заинтригована. Время от времени Медоро конструировал камеры для астрономов, но раньше он не чувствовал потребности в ее консультации.

– Над чем ты работаешь?

– Над новой фотонной схемой для формирования визуальных сигналов, – ответил он. – Которая сможет визуализировать ортогональное скопление.

– Визуализировать? – Агата внимательно изучила его лицо, отчасти ожидая, что ее просто разыгрывают, но не поддаться на уловку она все равно бы не смогла. – Каким образом?

– Вместо того, чтобы опрашивать матрицу пикселей и считать число фотонов, попавших в каждую ячейку, она будет подсчитывать количество излученных фотонов. Направляешь камеру в небо…, и когда она начнет испускать свет в сторону ортогональных звезд, ты сможешь считать с нее детали процесса.

До разворота Агата отнеслась бы к этому скептически, но теперь понимала, что возможность создания подобной камеры неявно содержалась уже в результатах первых испытаний двигателей, проведенных после того, как гора повернула вспять. Подобно тому, как двигатели благополучно излучали свет, который с точки зрения его фактических приемников, приходил из их собственного будущего, ортогональные звезды – предположительно – по-прежнему освещали Бесподобную, несмотря на то, что это же самое обстоятельство сделало их невидимыми для обитателей самой горы. Эволюция не наградил человеческие глаза способностью определять, были ли они соисточниками света, в равной мере ответственными за его создание, что и звезда по другую сторону. Однако ничто не мешало сделать камеру, которая могла бы засечь свое собственное необычное излучение, так сказать, на месте преступления.

– От кого поступил заказ? – спросила она.

– Ты знаешь Грету?

– Нет. – Агата знала всех астрономов, но Греты среди них не было.

– Она технический консультант Совета, – объяснил Медоро. – Грета руководила разворотом, но теперь, когда проект завершен, ей поручили новое задание.

– И это…?

Медоро наклонился к Агате, как бы собираясь поведать ей какой-то деликатный секрет.