Стрельцы

– Нет, нет! Что ты это, моя малиновка! Она в руках у доброго человека.

– Для чего же ты не хочешь назвать его? Ах, нет! Я знаю: верно, она в руках Милославского!

– Милославского? Что ты это! Да кто это тебе сказал?

– Знаю, знаю! Она у него! Верно, он ее до тех пор держать будет, пока меня не сыщут. Братец узнал от своего товарища, которого встретил в саду, что меня вчера и третьего дня, по приказанию Милославского, искали по всему городу. Прощай, Варвара Ивановна!

– Куда, куда ты это? Господь с тобой! – закричала испуганная Лаптева, пустясь за Натальей в погоню. Дородность помешала ей сойти скоро с лестницы. Выбежав за ворота, Варвара Ивановна посмотрела во все стороны и, не видя Натальи, пустилась бегом к ближнему переулку, думая, что увидит там Наталью.

Во всю длину переулка ни одного человека! Только у ворот низенького дома стояла корова и щипала траву на улице. Лаптева побежала к другому переулку. И там никого нет! «Уж не бросилась ли она в реку?» – подумала Варвара Ивановна. От этой мысли кинуло ее в холодный пот. Не имея сил бежать далее, она, едва переводя дух, в совершенном изнеможении побрела к дому. Недоумение, раскаяние, сожаление, страх сильно волновали ее. «Что я скажу, – думала она, – мужу, когда он возвратится домой и спросит: где Наталья? Дернул же лукавый меня за язык! Что, если бедняжка с моих слов да бросилась в реку! Господи боже мой! что мне делать? Да я весь век стану мучиться, что погубила душу христианскую. Не думала, не гадала я впасть в такое тяжкое согрешение! Помилуй, Господи, меня, грешную!» В этих мыслях Лаптева начала горько плакать и усердно молиться, стоя на коленах перед образом Николая Чудотворца, которым ее благословил в день свадьбы покойный отец ее. После молитвы села она к окошку. «Да с чего, – начала она размышлять, – пришло мне в голову, что Наталья Петровна утопилась? Может быть, она побежала искать своего братца, чтобы с ним посоветоваться. Однако ж, зачем ей было бежать так скоро? Зачем она простилась со мною?»

Во время этих размышлений ее раздался стук у калитки. «Муж! – подумала Варвара Ивановна, вскочив со скамьи в испуге. – Худо, как совесть нечиста! Бывало, прежде постучит он, и горя мало! Его же сбираешься побранить: зачем поздно пришел, а теперь…»

Дверь чрез несколько времени отворилась, и вошел Бурмистров.

– Дома Андрей Матвеевич? – спросил он.

– Нет еще, отец мой!

– Что с тобой сделалось, Варвара Ивановна? Ты побледнела и вся дрожишь!

– Ничего, Василий Петрович. Так, что-то зябнется!

– А в горнице у вас очень тепло. Не сделалось ли чего-нибудь худого?

– Нет, отец мой, все благополучно!

– А где Наталья Петровна?

– Она все еще гуляет с братцем.

– До сих пор гуляет! Да как же это, Варвара Ивановна? Я братца ее встретил одного на улице, вскоре после обеда. Он сказал мне, что Наталья Петровна осталась с тобою.

– Ох, Василий Петрович! Как бы ты знал, как мне тяжко и горько! Ума не приложу, что мне делать, окаянной. Лукавый меня попутал!

– Как, что это значит?

– Покаюсь тебе во всем, как отцу духовному. Только не брани меня, кормилец мой!

– Ради бога, скажи скорее, Варвара Ивановна, что сделалось?

– А вот видишь, батюшка. Ты сегодня с мужем шептался, как мы шли от обедни. Я и пристала к нему: скажи, о чем вы шептались? Он долго не говорил. Однако ж я на своем поставила. Он, вишь ты, без вишневки обедать не может. Мне в голову и приди: не дам ему вишневки, пока всего не перескажет. Он крепился, крепился, да наконец мне все и рассказал; не велел только говорить Наталье Петровне.

– А ты, верно, не утерпела, Варвара Ивановна? Так ли?

– Согрешила, грешная! Хотела было ее утешить и сказала только, что матушка ее жива и здорова; а она и привязалась ко мне. Я ей больше ничего не открыла. Пусть провалюсь сквозь землю, если я лгу! Она сама догадалась. Побледнела, задрожала да и кинулась вон из горницы. Я за ней. Куда тебе! И след простыл! Выручи меня из беды, Василий Петрович, помоги как-нибудь, отец родной!

– Встань, Варвара Ивановна, встань! Как тебе не стыдно в ноги кланяться!

– Батюшка ты мой! Не встану! Мне совестно даже глядеть на тебя.

– Не заметила ли ты, по какой улице и в которую сторону ушла Наталья Петровна?

– Невдомек, отец мой.

– Она, верно, пошла к Милославскому! Дай Бог, чтоб я успел остановить ее.

Бурмистров сбежал с лестницы и, вскочив на свою лошадь, пустился во весь опор по берегу Яузы к мосту. Он вскоре скрылся из глаз Варвары Ивановны, смотревшей из окна ему вслед.

Опять раздался стук у калитки. Вошел в горницу брат Натальи. Бедная Лаптева принуждена была и ему покаяться в своем согрешении. И тот бросился опрометью в погоню за сестрою.

Наконец еще стучат в ворота. «Ну, это муж, сердце чувствует!» – шепнула Варвара Ивановна, вскочив со скамьи и отирая платком пот с лица.

– Куда ушел хозяин? – спросил решеточный приказчик, войдя в горницу. – У ворот сказали мне, что его дома нет.

– Не приходил еще домой! – отвечала Варвара Ивановна.

– Да где ж это он до сих пор шатается? Уж солнышко давно закатилось, пора бы, кажется, и домой прийти. А ты хозяйка, что ли?

– Хозяйка, батюшка.