Стрельцы у трона

   -- "Девица та ведовством да колдовством потщилася сердце и разум светлый царский затмити... Приворотила ево разными бесовскими волхвованиями... А сама -- блудница бесовская и ведьма заклятая ведомая... Ото многих сведков уличена, што не толико на шабаш летала, но и с воинами иноземными, кои в дом хитреца Матвеева вхожи, разны игры нечистые играла, многим, яко невеста, в жены ся обещала. И выше всякой меры опозорена есть... Не токмо царицей московской, но и последнему водоносу женою быти непотребна..." Вот, государь... За слова, за поклепы такие... не в силах я убить, растерзать, растоптать хулителя. Не надеюсь найти злодея! А, слышь, не хочу и того, чтобы дале на девицу наносили вины позорные... Просил я тебя и сызнова прошу: отступись, государь... Поизволь и ей и мне со всем домом моим уехать куды, подале... В послы ли пошли к чужим дворам... Али просто, отпусти в мои вотчины дальние. По душе тебе говорю: спокойнее, счастливее там век доживем, ничем и в палатах твоих царских не то поклепов, а горшего чево ожидаючи, што ни час, што ни минута... И отравой отравить могут бедную. И чем иным извести. Не колдовством. С нами -- Бог. И не имем мы веры в пустые бредни. Да люди хуже дьяволов. Словом, губят, как чарой. Ядом-отравой сожигают, ровно злым колдовством. Отпусти нас, государь. Верни свое слово...

   И бледный, потрясенный, со слезами на глазах, он отвесил земной поклон Алексею.

   -- Ну вот, ну вот... Да разве... Да могу ли? -- сразу заражаясь волнением Матвеева, торопливо заговорил Алексей. -- Николи... Да ни за што... Слушай, Артамон, не сказывал я тебе. И никому не сказывал. Мне теперь от Натальи отойти... Не ведаю, что и станет со мною. Слушай, Артамон... Ты садись. Ишь, еле на ногах стоишь... Слушай. Што было раз. Толковал я с Наташей. Про долю мою, про счастливую про царскую... Говорю ей: "Вот, гляди, хто не завидует мне? Надо всею землей господин! А я -- иному колоднику порою завидую. Он -- сам по себе. Грех содеял. Кару отбыл -- и сам по себе... А я -- царь, владыко -- раб-рабом у людей... Слышь, -- говорю ей, -- не может царь по воле своей жить. Царь -- боярский быть должон, либо стрелецкий, либо земской. Сила ево -- на чужую силу опирается, а своим -- не бывает царь...". Говорю ей и спрашиваю: "Разумеешь ли слова мои, девица?". А она только и ответила: "Плохо разумею. Только жаль мне тебя стало. Так жаль, что вот из царей бы тебя взяла, увела куды... И силы такой бессильной тебе не надо тогда... И муки не узнаешь, служить никому не станешь. Сам по себе жить учнешь...". Только и сказала девушка. А за эти ее слова... Да ежели бы и правда все, што тут писано, и то думать не стал бы, не расстался бы с ней... Слышишь, Артамон...

   -- Слышу, государь, -- как-то безнадежно, уныло ответил Матвеев.

   -- Ну, коли слышишь, так и не опасайся ничего. Не пытать тебя хочу. Надо нам подумать, как ее оберечь... Чтобы до венца, по-старому, не отняли у меня девицы... И тебя бы не подвести под лихо... Вишь, слово ты кинул: не знаешь, на ково думать, хто ворог? Много их. Ты их чуешь... Я их чую. А хоть бы и объявились на очи они, может, сил бы не то твоих -- и моих, царских сил не станет со злодеями справиться... Сильны лиходеи. Умненько надо с ими. Вот я што удумал... Хитрой придет скоро. Все по ево потакать стану. Вызнаю, ково раньше убрать хотят. Думать надо, Шихирев с Овдотьей с Беляевой теперь на череду. На них намекал Хитрой. Они, мол, только и могли такой поклеп возвести... тебя, слышь, с Натальей штобы под гнев, под опалу мою подвести... Ладно. Жаль девки, а себя жальчей... Пущай ее уберут... Пущай дядю ее, Шихирева, в допрос возьмут. Запытать не дам, гляди, горюна... А ты тем часом челом мне добей. Ровно бы Наталью из невест домой просишь... Мол, занедужала девка. Я отпущу. Они увидят, што напужался ты, убрал Наташу. Оставят в покое ее и тебя... А ты пуще глазу Наталью мне береги... Она у тебя в дому -- гляди, и сохраннее будет пока, ничем в моем терему в царском... Я все по-ихнему стану делать. Гляди, новых невест казать станут, своих, присных да кровных... Смотреть, хвалить стану... Пущай ждут... А как поуляжется все... Поуверуют они, что могут меня повернуть, куды хотят... Понадеются, мол -- их взяла... Я, все повызнав... Ну, да сам будешь видеть, как будет. Слышь, Наталью мне береги... Ступай... Стой. Спросят, о чем тут мы речь вели, говори: под присягой-де царь тебя допытывал -- правда али нет в письмах в подметных писана... И ты ту присягу великую дал мне на мощах на святых, на кресте и Святом Евангелии...

   -- Готов, государь, хоть сейчас, -- протягивая руку к иконам, порывисто заговорил было Матвеев.

   Но Алексей остановил его: