Стрельцы

Молодой государь готовился к походу долго, после смерти матушки он терпеливо выяснял, отмерял, выспрашивал и боялся ошибиться в первом своём военном решении, а потом вдруг понял: ему уже двадцать два года, пора начинать. В таком возрасте Александр Великий завоевал Малую Азию! Время не ждёт! Завтра же он подпишет Указ и вручит его опытному воеводе Шереметеву.

Пётр задумчиво сосал трубку и рассеяно рассматривал своих бояр, оценивая и вспоминая их заслуги и недостатки.

Присутствующие бояре были возрастные, имели большой опыт ведения дел и заслуги перед государством, всегда были верны его семье и ему лично, не были замешаны в интригах. Пётр помнил их с детских лет как своих опекунов и советников матери, царицы Натальи Кирилловны.

Самому старшему из бояр, Фёдору Юрьевичу Ромодановскому, было уже пятьдесят пять лет, и он значительную часть своей жизни посвятил Петру, его безопасности и охране, выполняя наказ его отца, царя Алексея Михайловича.

Думные бояре, Пётр Иванович Прозоровский, Тихон Никитич Стрешнев, Лев Кириллович Нарышкин, связаны были с ним одной идеей – добиться выхода к Южному и Северному морям; Алексашка Меншиков предан беспредельно.

Пётр в упор, внимательно посмотрел на моложавого, родовитого боярина Бориса Петровича Шереметева. Тому было чуть больше сорока лет, высокий, голубоглазый, с открытым лицом и изысканными манерами, беловолосый, одетый по европейским правилам, с хорошим запахом и побритым лицом, он производил очень приятное впечатление, вызывал доверие и уважение. Когда-то он был оруженосцем отца Петра, Алексея Михайловича, неоднократно руководил походами на татар и уже длительное время был Белгородским воеводой. Отдалённость от Москвы избавила его от участия в заговорах и политических интригах.

Шереметев поднял голову, как будто оживая вопроса.

– Что скажешь, боярин, по плану похода на османов? – спросил Пётр.

Шереметев с достоинством качнул головой и произнёс:

– Государь, я готов исполнить царскую волю. План разрабатывался с учетом Вашего указания, он хорош и принесёт нам победу.

Пётр Алексеевич с удовлетворением, одобрительно кивнул и произнёс:

– Завтра будет объявлен царский Указ о наступлении на Крымское ханство.

20 января 1695 года начиная с раннего морозного утра и на протяжении дня неоднократно объявлялся Указ Первого Царя и великого князя всей Руси Ивана Пятого и Второго Царя и великого князя всей Руси Петра Первого: всем стольникам, стряпчим, дворянам московским и иным воинским людям с дружинами велено было собираться в Белгороде и Севске для помысла над крымским ханом. В указе предписывалось Большому воеводе Белгородского приказа боярину Шереметеву совершить поход Крымской большой ратью в низовья реки Днепра. О турецкой крепости на реке Дон в указе не упоминалось ни слова.

Глава третья ПОХОД

Русское царство уже более полугода скрыто вело подготовку к возобновлению военных действий на южных рубежах против Высокой Порты и Крымского ханства. Принципиальное решение о подготовке к войне было принято на всех уровнях: Первым Царём Иваном Алексеевичем, Вторым Царём Петром Алексеевичем и Боярской думой.

С осени дьяками Разрядного приказа рассылались грамоты всем разрядным и городским воеводам о проведении сбора ратных людей и готовности к выступлению в поход.

27 января 1695 года Большой воевода Белгородского приказа боярин Шереметев Борис Петрович встретил в дороге, надеясь к обеду быть дома, в Белгороде.

Воевода с удовлетворением наблюдал слаженную работу ямских станций, и ему отрадно было видеть, как ямские тройки с вихрем проносятся по дорогам, как отчаянно и задорно свистят ямщики.

Проводимые реформы в стране коснулись и Ямского приказа, он был ликвидирован, а его функции отошли Стрелецкому приказу. Но это не отразилось на работе ямщиков: их всё так же тщательно отбирали, принимали сильных, выносливых, трезвых и ответственных, давали им льготы по уплате государственных податей, выделяли землю под строительство домов, выдавали жалование. Поступая на службу, ямщики обещали в кабаках не пропиваться, не воровать, не сбегать с работы, беречь лошадей и имущество; за нерасторопность и другие провинности им грозило наказание кнутом. Вся страна под кнутом!

Борис Петрович улыбнулся, который раз вспоминая уважительное обращение царя Петра Алексеевича, перекрестился: «Слава богу, сильный государь пришёл! С ним можно и в огонь и в воду. Всё сделаю, что смогу, живота не пожалею для него!»

Всю дорогу он размышлял о предстоящем походе, вспоминал предыдущие, намечал первоочередные дела, которые необходимо исполнить по прибытии в Белгород.

От размышлений его отвлекли замедление хода и шум на дороге. Через минуту карета остановилась: лошади сбились с шага, фыркали, ямщики ругались.

Боярин попытался протереть оконце кареты, чтобы посмотреть на местность, но бросил эту затею и требовательно стукнул в дверь: служивый распахнул её, и воевода по ступеньке шагнул наружу, огляделся.