Стреломант

— На то и расчет, — хмыкнула Ника. — Это же отлично, что не знал, иначе мог бы отказаться, и весь план пошел бы псу под хвост. Обычно договор заключается при Арбитре, но в их отсутствие, то есть за стенами городов, в свидетели может быть призван любой реадизайнер посторонней, не участвующей в конфликте линии. Или даже простой человек, если так сложилась ситуация.

— А что за договор?

— Договор о том, что реадизайнер прощает другому реадизайнеру его нападение, но… Дальше ты все слышал. Еще одно нападение — и война. Договор официально отменяет возможность вызова на дуэль обоих участников конфликта и, в общем-то, официально лишает возможности провинившегося как-то насолить атакованному по второму разу. Конечно, если оба примут этот договор.

— Почему лишает? А если атаковавшему плевать и он готов даже войну развязать?

— Если он действительно такой кретин, то против него моментально сплотятся все остальные кланы, и его линия будет уничтожена раньше, чем он поймет, что сделал что-то не так. Это даже не сравнится с тем, как если бы реадизайнер убил человека, — там тебя просто объявляют вне закона, но целенаправленной охоты никто не устраивает. Если же нарушить договор, становишься целью номер один, даже приоритетнее даргов. Даже Себастьян Ратко не такой идиот. — Ника толкнула дверь клан-холла. — А теперь помолчи, пока мы не дойдем до ванной, где я смогу наконец позволить себе расслабиться…

— Но…

— Помолчи! — обернулась Ника с яростно горящими глазами и сжала мою руку, больно кольнув заострившимися ногтями. — Пожалуйста!

Я решил подождать — в конце концов, Ника тоже сегодня натерпелась всякого разного. Пусть действительно расслабится наконец, и тогда можно будет вытянуть из нее все, что меня интересует. Не думаю, что в ее нынешнем состоянии она будет способна на что-то большее, чем просто нежиться в ванне и разговаривать.

Так оно и оказалось. Не дав мне даже толком осмотреть клан-холл, Ника буквально силой потащила меня на второй этаж, толкнула одну из дверей, ведущую предсказуемо в ванную комнату, и тут же заперла ее за собой.

Пока Кровавая возилась с кранами, настраивая температуру воды, я решил осмотреть хотя бы ванную комнату. Хотя тут особо и не на что было смотреть — огромная, даже не на двоих, а на всех шестерых, ванна-джакузи, которую при желании можно было задернуть занавеской, превратив в душевую, несколько полочек со всякими тюбиками и пузырьками на стене, а на противоположной — приоткрытый шкаф, в котором виднелись стопки полотенец, и раковина под ним.

Наконец Ника настроила воду, как ее устраивало, сбросила с себя грязный и драный костюм и залезла в ванну, даже не дожидаясь, когда та наполнится. Зашипела, когда вода коснулась ссадин и царапин, посмотрела на них таким взглядом, словно они ей нанесли глубокую душевную травму, но зализывать пока не стала — наверное, брезговала.

— Забирайся, — вяло махнула рукой Ника. — Не бойся, приставать не буду.

— Даже если и будешь… — ухмыльнулся я, ставя лук максимально далеко от воды и раздеваясь. — Я как-то не из тех, кто по полутрупам…

— Сукин сын… — слабо улыбнулась Ника, дотянулась до полочки с пузырьками, взяла один из них и щедро ливанула в воду. На поверхности тут же вспухла плотная шапка пены.

— А теперь рассказывай, что произошло, — велел я, погрузившись в нее. — Что не так сделал твой прадед и чем это теперь грозит?

— Все нормально, — попыталась отмахнуться Ника, но я, конечно, ей этого не позволил:

— Позволь уж мне решать, что нормально, а что нет из того, что касается моей жизни, ладно?

Ника вздохнула:

— Ой, ты же всю душу вынешь… В общем, мой прадед допустил оплошность и обвинил в нападении одного только Себастьяна, хотя следовало бы обвинить всех пятерых Ратко. Таким образом, договор заключен только между ними двумя. Сыновья Себастьяна не имеют к нему отношения, разве что в качестве свидетелей, и свободны от обязательств. Они все еще могут тебя убить, и, конечно, они попытаются это сделать по указке своего папаши. А может, и без нее, если они выскочки и захотят перед ним выслужиться таким способом.

— Всего-то? — усмехнулся я. — У тебя такое лицо было, будто твой прадед самолично пообещал меня выдать клану Ратко и привести прямо за руку, да еще красной ленточкой перевязать!

— Ты, кажется, не до конца понимаешь, во что ты вляпался. — Ника задумчиво подула на пену, заставляя клочок взлететь в воздух. — Или, вернее, тебя вляпали. До тех пор, пока это была личная вендетта Себастьяна, он действовал, в общем-то, предсказуемо и, помимо этого — довольно нагло. Показушно. Он заставлял сыновей одеваться так же, как он, чтобы сохранять имидж вот этой вот «пятиратковости», носить темные очки — в общем, пускал пыль в глаза как мог. Теперь же, когда он фактически исключен из игры, его сыновья возьмутся за дело своими руками. Они уже не будут связаны глупыми ограничениями Себастьяна, а будут действовать по-своему. Считай, что вместо одного Ратко, который хочет тебя убить и которого легко опознать в толпе, у тебя теперь их четыре. И теперь ты не знаешь, как они выглядят.