Стреломант 5

— А все просто. Если итог этого решения окажется неудовлетворительным для твоего руководства, и не убедит его в необходимости сотрудничать, чтобы добиться общей цели, перед ними предстану я. Или они передо мной — это уже как сами решите. Я согласен на любую охрану с вашей стороны, хоть даргов прирученных пригоняйте.

— И что ты им скажешь?

— Правду, майор. Я скажу им правду. О том, что важная шишка среди заговорщиков, если не вообще самый главный заводила — мой отец. О том, что полумерами обойтись мы не сможем, и что придется вырезать заразу под самый корень, причем максимально быстро и эффективно. Атаковать прямо сейчас, объединенными силами управления и реадизайнеров, навалиться целой толпой, которая будет превосходить побитых сегодня заговорщиков в несколько раз, не позволить им набраться сил, зализать раны и снова вернуться со своими мелкими пакостями. Каждый день, который пока еще лояльные вам реадизайнеры проводят в ваших застенках, снижает их лояльность, каждый день промедления, по сути, приближает появление нового заговорщика!

— Да я-то все понимаю! — майор сорвался и прижал руки к груди. — Я им говорю то же самое, но этим людям нужны не какие-то умозрительные заключения, им нужны факты! Они хотят то, что можно увидеть, пощупать, кинуть и растоптать, если надо! Они с радостью одобрят твою операцию по уничтожению заговорщиков, но никогда в жизни ее не начнут, потому что банально не знают, где этих тварей искать!

Я усмехнулся:

— Ну, с этим я могу помочь.

Майор на секунду замер, осмысливая сказанное, потом недоверчиво скосился на меня:

— Что ты имеешь в виду?

— Я знаю, где база заговорщиков. Я могу всех туда провести. Тем же порталом.

Майор закатил глаза и громко хлопнул одной ладонью о другую:

— Так что ж ты с этого не начал?!

Глава 22. Еще одна старая знакомая

Уверив меня в том, что обо всем договорится, майор, не теряя времени, связался со своим командованием, используя для этого какую-то особо огромную телефонную трубку с длинной антенной, которую ему принес по первому требованию один из бойцов. Я их разговор намеренно не слушал, делая вид, что мне все равно, до чего они там договорятся.

На самом деле, мне и так было все равно. Потому что я и так знал, чем все закончится. У управления просто не оставалось никакого другого выбора. Ни для того, чтобы спасти своих людей здесь и сейчас, ни, тем более, для того, чтобы раз и навсегда покончить с угрозой заговорщиков. К тому же, на моей стороне был майор, а этот человек мертвого уболтает подняться и поработать еще немного.

Поэтому то время, что майор разговаривал со своими, я решил потратить на то, чтобы просто вздремнуть. Взять в охапку вымотавшуюся во время своих неуклюжих попыток кому-то помочь и кого-то вылечить Нику, сесть прямо на бетон, привалиться спиной к первому попавшемуся ящику из тех, что сбрасывали с самолетов подкрепления, и потом спешно потрошили, доставая из них все необходимое, закрыть глаза и немного отключиться. Дать себе немного отдохнуть после всего того напряжения, что копилось внутри последние несколько часов. Позволить мышцам наконец расслабиться, а мозгу — перестать пытаться проанализировать, просчитать и оценить степень опасности любого, даже мельчайшего движения в поле зрения. В общем — пользуясь безопасность, частично утратить связь с реальностью.

Я нередко так делал в прошлой жизни. Когда приходилось подолгу ждать цель на позиции — я именно так и коротал время, завернувшись в плащ и застыв в одной, заранее выбранной, удобной позиции. Такое состояние часто сравнивают с тем, как люди спят с открытыми глазами, но это не одно и то же. Сон с открытыми глазами — это когда человек натурально спит, переставая воспринимать сигналы от глаз. Состояние, в котором находился я, не имело с этим ничего общего, потому что мои глаза продолжали воспринимать информацию и мозг продолжал анализировать ее, но, следуя заранее заложенной программе, отдавал телу приказ к немедленному пробуждения только при выполнении определенного условия. Например — появлению в поле зрения цели.

Если же я знал, когда цель появится, или действовал в составе отряда, я легко мог позволить себе натурально вздремнуть, даже глаза закрыв. Если я знал, что меня тронут за плечо или толкнут в спину, когда придет время действовать. Это не значит, что я отключался полностью — органы чувств продолжали работать, хоть и вполсилы, исключительно на случай какого-то неожиданного форс-мажора. Но глаза были закрыты, и я ничего не видел. Даже снов. Никогда в таком полусне я не видел снов.

До сегодняшнего дня.