Стрелок-4

— Не делайте вид, будто не понимаете! Так уж случилось, что несчастие, подобное тому, что приключилось с великим князем Алексеем, может спасти Россию.

— Только произойти оно должно с его отцом?

— Да.

— И другого исполнителя вы не нашли?

— А кого еще? Поляки – дерьмо! Только и умеют, что стенать о несчастной отчизне и петь про еще не сгиневшую Польшу от можа до можа. Наши доморощенные социалисты тоже никуда не годятся. Много болтовни, готовности к самопожертвованию, а тут надо просто сделать один верный выстрел. Как раз то, что вы хорошо умеете.

— Но зачем мне это?

— Затем, чтобы государь не узнал, кто именно так виртуозно выстрелил в несчастного Алексея. Причем, я сейчас не только о нынешнем императоре, но и о его преемнике. Затем, что единственная живая душа, к которой вы питаете добрые чувства, теперь находится в заключении, и никаким иным способом вы ее оттуда не вытащите!

— Уверены?

— Более чем!

— А не боитесь?

— Боюсь! — честно признался Мещерский, прямо глядя в глаза взбешенного Будищева. — Но хочу сразу сказать, что моя смерть, равно как и этого болвана Ковалькова, вам ничего не даст. Мы далеко не самые крупные фигуры на доске.

— А кто главный, цесаревич?

— Нет, — покачал головой князь. — И вообще, это не один человек, так что не стоит гадать. Тем более что вы половину этих людей не знаете, а о второй никогда и не услышите.

— Какие сроки?

— Я вас ничем не ограничиваю, — развел руками чиновник, — однако время поджимает. Ходят слухи, что его величество прислушался к доводами графа Лорис-Меликова и склоняется дать ход одному из ужаснейших его начинаний. Это было бы крайне печально для России… и для вас!

— Конституцию подписать? — приподнял бровь Будищев.

— О! Даже вы слышали об этом.

— Не того боитесь, — хмыкнул Дмитрий.

— Извините, но мне, равно как и моим высокопоставленным друзьям, совершенно не интересны ваши мысли на этот счет. Просто сделайте, что вам говорят и все вернется на круги своя. Стеша возвратится домой. Вадим Дмитриевич признает вас сыном. Барон Штиглиц благословит ваш союз с его дочерью достойным приданным…

— Вашими бы устами, да мед пить.

— Я бы на вашем месте, поспешил, — презрительно усмехнулся князь, и, изобразив нечто легкого поклона, направился к своему экипажу.

Оставшись один, Будищев махнул рукой, подзывая извозчика.

— Куда изволите, ваше благородие? — осведомился тот, распахивая меховую полсть на возке.

Дмитрий на секунду задумался. Домой не хотелось. Там почти уже выздоровевший Семка сначала будет смотреть щенячьими глазами, а потом так и не дождавшись ответа, начнет предлагать разные способы спасения Стеши, причем самым реалистичным будет подорвать стену тюремного замка, затем ворваться внутрь и выкрасть девушку. Нет, ему надо обдумать сложившуюся ситуацию, а потому…

— Давай-ка, брат, в ресторан, — неожиданно сам для себя решил подпоручик.

— Гуляем! — по-своему понял его тот, и махнул кнутом.

Когда-то давно, во времена основания Петербурга на Большой морской улице селились моряки, давшие ей это название. Однако это было давно, а теперь здесь стояли Главный штаб, министерство финансов, банки, особняки и шикарные рестораны. В один из них, имевший гордое название «Парижского» и привез Будищева извозчик.

В другое время Дмитрий возможно не стал бы посещать такое пафосное и дорогое заведение, но сегодня его мысли были заняты другим.

— Есть отдельный кабинет? — спросил он у метрдотеля.

— Конечно, — скользнул он наметанным взглядом по дорогому мундиру, и повел клиента на второй этаж.

Тут было спокойнее. Оркестр еще не играл, публики еще не было и, казалось, есть возможность немного поразмыслить. К тому же, хотелось есть.

— Чего изволите-с? — согнулся в поклоне вышколенный официант.

— Водки!

— Понятно, а кушать?

— Вот ее-то родимую и будем кушать. Впрочем, сообрази чего-нибудь эдакого…

— Как прикажете-с. Есть уха стерляжья, мясо а-ля бордо под соусом…

— Ты еще здесь?!

— Бегу!

Первым на столе возник графинчик с запотевшими стенками, а рядом с ним блюдо с тонко нарезанной семгой и небольшая вазочка с паюсной икрой. Набулькав в рюмку прозрачной как слеза младенца жидкости, Дмитрий собрался уже выпить, как портьера приоткрылась, и внутрь заглянул какой-то тип.

— Вы позволите? — вежливо осведомился он, с едва заметным акцентом.

— Какого черта? — не слишком любезно отозвался Будищев.

— Прошу прощения за беспокойство, — ничуть не смутился суровым приемом незнакомец, — но это очень удачно, что мы встретились. Нам с вами срочно нужно переговорить!

— Вам надо, вы и говорите, — пожал плечами моряк, с сожалением отставив в сторону водку.

— Я секретарь британского посольства, — представился тот, не называя, впрочем, своего имени. — Вы можете выслушать меня?

— Валяйте.

— Посол Великобритании сэр Гамильтон-Темпл-Блеквуд граф Деферин, желал бы видеть вас на торжественном приеме в вашу честь! — торжественно провозгласил англичанин, — после чего добавил уже обычным тоном, — ваши соотечественники не часто удостаиваются чести стать членами Королевского общества.