Стрелок-4

— Не без этого.

— Я тоже хочу получить свою долю от этого пирога, — без обиняков заявил совершенно сбросивший маску Вадим Дмитриевич. — В конце концов, у меня есть то, что нужно вам, у вас есть или точнее будет, то, что крайне необходимо мне. Вы же деловой человек, не так ли?

— И какова цена вопроса? — поинтересовался давно потерявший способность удивляться человеческой подлости и жадности Будищев.

— Долги мои не столь уж велики, — пожал плечами Блудов. — Всего порядка ста двадцати тысяч рублей. Для зятя придворного банкира это сумма просто смехотворна, не так ли?

— Это все?

— Плюс, небольшое ежегодное содержание. Хочу выйти в отставку и остаток жизни пожить в свое удовольствие. Где-нибудь в Ницце или Италии. Надоела, знаете ли, вечная петербургская слякоть.

— Харя не треснет?

— Фи, — сморщил нос граф. — Как вам все-таки недостает манер!

— Ничего, стерпите.

— Да уж, придется, — с видом христианского мученика перед Нероном вздохнул Блудов.

— Ладно, я вас понял, ваше сиятельство, — кивнул Дмитрий.

— Вы согласны?

— Я подумаю.

— Думайте быстрее. Вам ведь тоже нужны деньги и срочно.

— Все-то вы знаете… папа.

— Не только вы умеете собирать информацию… сын мой.

Обычно, Будищев старался прийти домой пораньше, но сегодня был вынужден задержаться. Приближался первый в его жизни бал, на котором его представят всему высшему свету столицы в качестве нового графа Блудова и объявят об их с Люсией помолвке. Следовало, что называется, не ударить в грязь лицом, а потому он получал уроки танцев у заезжего балетмейстера, потом заехал на очередную примерку к портному.

Вы знали, что обычный парадный мундир совсем не годится для танцев на балу? Нужен более легкий, чтобы не мешал кружиться в танце. Ордена на него не цепляются, кроме тех без которых вообще не обойтись, как имевшиеся у Дмитрия «Владимир» с «Георгием». Слава богу, в царствование нынешнего императора нет надобности носить вместо длинных панталон короткие кюлоты и шелковые чулки, еще относительно недавно составлявшие непременный атрибут бальной формы.

Мысль о том, что ему не придется появиться перед всеми в таком «гомосячьем» виде немного успокоила бравого подпоручика, сумел сдержаться и не набить физиономию портному, почти сладострастно восхищавшемуся мужественным сложением своего нового клиента.

— Ах, месье, помяните мое слово, вы непременно произведете настоящий фурор! — буквально промурлыкал маэстро Вуазье, проделывая над своим клиентом какие-то малопонятные манипуляции.

— Разве только нажрусь ликеру и устрою танцы на столе, — криво усмехнулся Дмитрий.

— Ну, если вы, месье, склонны к подобному времяпрепровождению, — со значением в голосе заметил модельер, — для этого есть другие места.

— Увы, это все в прошлом, — дипломатично заявил моряк, невольно отстраняясь от портного, и пропел своим фальшивым голосом несколько строк из знакомой с детства песенки. — Женюсь, женюсь, какие могут быть игрушки, и буду счастлив я вполне…[32]

— Ах, эти женщины, — с явным разочарованием в голосе протянул маэстро Вуазье, дослушав про Жаннетту и Жоржетту. — Сколько от них бед!

— И без них никуда!

— Что же, месье Будищев, ваш наряд почти готов и завтра будет доставлен вам домой.

— Вот и славно, — отозвался клиент, предвкушая возвращение домой и ужин в компании дожидающихся его Стеши и Семки.

Странное дело, они и раньше жили вместе, но лишь теперь, когда с ними не было Геси, они стали чувствовать себя семьей. Ему нравилось возвращаться домой, трепать волосы мальчику, подставлять щеку для поцелуя девочке. Общаться с ними, выслушивать бесконечные истории о друзьях с фабрики или из воскресной школы, обсуждать планы на будущее, походы в цирк или театр.

Геся. Они не виделись с самого его отъезда в поход. Свиданий в Петропавловской крепости не давали, да он, честно говоря, и сам не рвался. Да и что бы он сказал ей, что нашел себе другую? Моложе, красивее и богаче ее… Адвокат регулярно докладывал ему о ходе дела, точнее о полном отсутствии движения по нему. Дмитрий вежливо выслушивал его. Давал деньги на передачи и подачки надзирателям, но это все. Отрезанный ломоть. Чемодан без ручки. Нести тяжело, а бросить сейчас как-то неудобно…

— Ваше благородие, — почтительно согнулся швейцар, — к вам дамочка пришедши.

— Кто? — не понял занятый своими мыслями подпоручик.

— Мамзель, говорю, пришла к вам. Я проводил. Семен ваш ее узнал…

— А Стеша?

— Дык, не видал, — развел руками привратник. — Степанида Акимовна ведь все больше через черный ход ходят. Вы бы ей сказали, что молодой барышне это вовсе даже и не прилично.

— Хорошо-хорошо, — отмахнулся от него Будищев и, почти бегом поднялся по лестнице.

— Кто там? — спросила кухарка, услышав, как щелкнул дверной замок.

— Я дома, встречайте, — благодушно отозвался подпоручик, снимая пальто и самостоятельно вешая его в огромный вполовину совсем не маленькой прихожей гардероб.

— Что же вы, Дмитрий Николаевич, — привычно пробурчала вышедшая встречать его Домна, — я бы приняла вашу шинельку…