Стрелок-4

Примерно через полчаса после этого разговора, Шматов вывел из сарая лошадь и принялся запрягать ее в свой экипаж. Той явно больше нравилось мирно хрупать овес, а не тащиться непонятно куда по морозу, но парень не обращал внимания на ее недовольное фырканье. Едва он закончил возиться с упряжью, из дома показался Будищев.

— Ты скоро?

— Да готово уже.

— Ну так поехали!

— А куда?

— На Лиговскую набережную. Знаешь там трактир такой на углу с доходным домом Чистякова?

— Куда?! — изумился Федор, но наткнувшись на взгляд Будищева не решился возражать, буркнув, — ладно. Надо так надо.

Опасения Шматова можно было понять, Лиговка место, что называется, не из фешенебельных. От канала когда-то прорытого для снабжения водой местных жителей и фонтаны Летнего сада осталась лишь грязная канава, которую давно следовало засыпать. По тянущейся вдоль него мощеной дороге день и ночь грохотали ломовые телеги, а потому люди состоятельные селиться там не желали. Поэтому основными обитателями этого района были все те же извозчики, небогатые обыватели и различный криминальный элемент. И одним из самых злачных мест, был как раз трактир у Чистякова.[42]

Появляться в таких местах офицерам не полагалось, но Дмитрий сменил свое щегольское пальто и фуражку на более подходящую одежду, а вместо кортика прихватил с собой крепкую трость. Нет, в ней не было потайных кинжалов, или иных приспособлений для умерщвления себе подобных, какие любят изображать авторы авантюрных романов, но чтобы отделать, как бог черепаху, какого-нибудь незадачливого грабителя Будищеву хватило бы и палки. Для прочих неожиданностей при нем всегда был револьвер.

Внутри трактир мало чем отличался от большинства подобных заведений в России. Засыпанный песком грязный пол, незнающие скатертей длинные столы и гомонящая, чавкающая и выпивающая публика. Впрочем, публикой назвать этот сброд можно было лишь с большой натяжкой. Ломовые извозчики, мелкие жулики, крестьяне из окрестных деревень, какие-то непонятные типы, пьющие горькую, одежда которых еще сохранила прежний лоск, а сними совсем уж опустившиеся собратья.

— Чего изволите? — согнулся перед Будищевым половой, почуяв в нем человека со средствами.

Дмитрий обвел взглядом заведение, как будто выбирая где ему расположиться. То ли рядом с гуляющими приказчиками, один из которых отплясывал барыню, а другие невпопад хлопали ему, не забывая опустошать рюмки. То ли присесть вместе с хмурыми мужиками в углу, чинно хлебающими из мисок деревянными ложками и неодобрительно поглядывающих на окружающее непотребство.

— Есть отдельный кабинет, — правильно понял его колебания прислужник. — Там вашему благородию никто не помешает, а коли желание будет, так можно и мамзельку пригласить и даже в нумера перейти беспрепятственно.

— С чего ты взял, что я благородие? — усмехнулся клиент.

— Как же-с, — с достоинством отвечал половой, — чай не первый год служу. У меня глаз наметанный, и всякого разного от благородного человека завсегда отличу!

— У меня тут встреча.

— С кем-с?

— С Тихоном.

— Это, каким же?

— Щербатым.

— Не знаю таких-с.

— Он еще с Лаурой гуляет.

— Что-то вы господин хороший загадками разговариваете, — растерял большую часть любезности работник местной сферы обслуживания. — Если заказывать ничего не желаете, так и шли бы отсюда подобру-поздорову!

— Отчего же, не желаю. Давай-ка, братец, отдельный кабинет и подай туда закусок для дам приятных и вина соответствующего, ну и господам для серьезного разговору.

— Будет исполнено, — снова расплылся в улыбке официант, после чего проводил клиента к месту назначения, после чего наклонился к уху присевшего Будищева и доверительно прошептал, — только если дамы из местных, так марципан с дюшесом и мадера вовсе даже и не к чему окажутся. Им гораздо приятственней будет водочки налакаться да балыком закусить. Впрочем, как будет угодно вашему благородию.

— И кликни Лауру.

— Это которую? — тяжело вздохнул половой, как бы сожалея о неразумности некоторых клиентов.

— Волосы русые, одета с дешевым шиком, на лицо приятная, — кратко описал ее Дмитрий, после чего будто вспомнив, добавил, — месяца не прошло, как из Центральной вышла.

— Ах, эту? — понимающе кивнул прислужник. — Будет исполнено!

Не прошло и минуты, как стол был накрыт согласно полученному заказу. Запотевший от холода графинчик, бутылка мадеры с характерным с коротким горлышком, сладости в вазочке, тонко нарезанный балычок на тарелке, после чего официант лично набулькал посетителю водки в хрустальную рюмку и остановился, всем видом изображая усердие.

— Прими без сдачи, — протянул ему пятерку Дмитрий, — а то мало ли как пойдет.

— Покорно благодарим, — еще ниже поклонился трактирный служитель, радуясь подобной удаче[43].

Будищев скинул на диванчик пальто, оставшись в простом полотняном сюртуке с погонами который он по привычке иногда называл кителем. Понюхав водку, он с сомнением покачал головой, но пить не стал, а, зацепив вилкой ломтик осетрины, осторожно отправил его в рот. Балык оказался неожиданно хорошим, и он с удовольствием угостился еще несколькими кусочками.